"Итало Кальвино. Кот и полицейский (Избранное)" - читать интересную книгу автора

Паулатим". По форме это маленький киносценарий. Мелькают предметы,
показанные "крупным планом". Одни вещи. Какое странное безлюдье! Нет, люди
есть; но ведь "объектив" - это взгляд хозяйки, синьоры Паулатим. А где уж ей
замечать людей, работающих на нее: она занята своими "переживаниями". И вот
на фоне лихорадочной работы те, кто распоряжается ее плодами, разыгрывают
пошлейшую "драму", благополучно завершающуюся "роковой" фразой из анекдота:
"Посмей только застрелиться - убью!" Ничтожные, пошлые паразиты - вот они,
хозяева жизни, пригвожденные пером Кальвино-сатирика.
Время действия рассказов, составляющих второй раздел книги ("Трудные
воспоминания"), - последние годы фашистского режима. Они написаны от первого
лица и носят как бы автобиографический характер; это впечатление
подтверждается и общностью отдельных деталей, переходящих из рассказа в
рассказ. Однако "я" рассказчика, вспоминающего о днях своего отрочества,
скрывает всякий раз иной образ. Если в ранних рассказах "Человек среди
полыни" и "Хозяйский глаз" мы видим героя, чье неприятие жизни выразилось в
никчемности, в полной оторванности от окружающих людей труда, то в таких
зрелых произведениях, как "Вступление в войну", "Авангардисты в Ментоне" и
"Ночь дружинника ПВО", и тема и герой совершенно иные. Собственно, тема этих
рассказов уже знакома нам: это первое столкновение с жизнью; но решается она
уже не в условнообобщенном, "сказочном", а в остропсихологическом плане.
Юным героям необходимо сделать выбор, определить свою позицию, и Кальвино с
редкой психологической точностью показывает те факторы, которыми этот выбор
обусловлен.
Герой рассказа "Вступление в войну", член фашистской молодежной
организации, относится к фашизму скептически и в общем остается довольно
равнодушным к происходящему до тех пор, пока бедствия, обрушенные на людей
войною, не пробуждают в нем высокое чувство моральной ответственности перед
ними. Это чувство гонит его на эвакопункт, к тем, кто более всех пострадал
от войны, рождает желание помочь им. И когда перед его глазами мелькает
виновник всех бед - дуче, юноша скорее сердцем, чем умом, понимает, что этим
человеком, упоенным сознанием своей мнимой исторической миссии, руководят
чувства, противоположные его собственным, что до людей ему нет дела.
Рассказ "Авангардисты в Ментоне" является как бы прямым продолжением
"Вступления в войну". Но здесь герой сталкивается уже не с бедствиями войны,
а с результатами фашистского "воспитания". И внутренний протест против
поощряемых фашистскими главарями неприглядных действий товарищей на сей раз
выливается в действие - пусть нелепое, никому не причиняющее ущерба, но
знаменующее новый шаг в развитии героя.
К смутному ощущению неблагополучия и несправедливости, царящей в
стране, приходит и герой последнего рассказа этого цикла - "Ночь дружинника
ПВО". Обстановка в нем почти та же, что и в первых двух, почти те же и
внешние приметы героя, лишенного, однако, того чувства моральной
ответственности, которое определяло поступки героя предыдущих рассказов.
Более того, герой легко поддается влиянию более "опытного" товарища. Но вот
он впервые сталкивается с жизнью ночного города, и при виде грязи и мерзости
с него быстро слетает скороспелый мальчишеский цинизм. И в душу его
проникают новые чувства: омерзение при виде горланящего отряда фашистских
ополченцев, жадное любопытство при встрече со старым рабочим-коммунистом,
уважение и сочувствие к людям труда. И в конце рассказа герой вдруг ощущает
внутреннюю близость с отцом, давно уже живущим "в ссоре со всем миром". Так