"Жан Кальвин. Наставление в христианской вере, т.3 " - читать интересную книгу автора

несомненно, найдет нужные слова, когда понадобится возвестить о милосердии
Божьем среди людей. И не только для того, чтобы одному, однажды, на ухо
раскрыть тайны своего сердца, но и чтобы открыто объявить как о своей
нищете, так и о славе Божьей многократно, принародно и во всеуслышание.
Именно так исповедался в своем грехе и перед Богом, и перед людьми Давид,
когда был обличен Нафаном и терзался уколами совести: "согрешил я пред
Господом" (2 Цар 12:13). То есть: я не хочу больше оправдываться и вилять,
пусть меня считают грешником и пусть то, что я хотел скрыть от Бога, будет
открыто людям. Плодом тайной исповеди становится то, что грешник добровольно
исповедуется людям всякий
∙Синодальный перевод: "Вступал с ними в дом Божий со гласом радости и
славословия". "Одно вместо другого (лат.).
раз, когда это необходимо: либо чтобы смириться, либо чтобы воздать
хвалу Богу. По этой причине наш Господь в древности повелел в Законе, чтобы
весь народ публично исповедовался в храме устами священника (Лев 16:21). Он
предвидел, что это будет хорошим средством побудить каждого открыто признать
свою вину. И еще это нужно для того, чтобы, сознавая свое бедственное
положение, мы славили между собой и перед всеми людьми милосердие Божье.

II. Итак, именно такой род исповеди должен быть общепринятым в Церкви.
При этом к нему, помимо обыкновения, особенно полезно прибегать в тех
случаях, когда весь народ совершил некий общий грех, так что все стали
виновны перед Богом. Пример этого мы видим в торжественной исповеди, которую
совершил народ по совету и настоянию Ездры и Неемии (Неем 9:1-3). Так как
плен, в котором они долго страдали, разрушение города и храма и прекращение
богослужения были общим бичом, дабы наказать за грехи всех, то они могли в
должной мере осознать благость освобождения, только лишь исповедовавшись
прежде в своих грехах. И неважно, что порой в Церкви есть невинные члены.
Ибо если в больном и страждущем теле находятся здоровые члены, они не должны
этим хвалиться; кроме того, невозможно, чтобы они тоже не были каким-то
образом затронуты заразой и, следовательно, тоже оказались в какой-то
степени виновными. Поэтому, когда нас поражает мор, война, неурожай, или
какое-нибудь другое бедствие, то наше служение должно состоять в плаче и
посте и в иных проявлениях смирения, но прежде всего - в исповедании грехов,
от которого зависит все остальное.
Что касается обычной исповеди, которую сообща совершает весь народ, то,
помимо того, что она одобрена устами Бога, ни один здравомыслящий человек не
станет отрицать заключенной в ней пользы. Ибо, когда все мы собираемся в
храме, чтобы предстать перед Богом и его Ангелами, то с чего нам следует
начать, как не с признания своего недостоинства? Кто-нибудь возразит, что мы
делаем это во всех молитвах, так как, молясь, мы всегда исповедуемся в своих
грехах. Да, верно; но если вспомнить, насколько велики наши небрежение и
леность, то никто не сможет отрицать святость и полезность предписания,
чтобы христианский народ призывали и увещевали смириться явным образом и в
особом действе. Хотя церемония, предписанная Богом израильскому народу,
составляла часть преходящих древних ритуалов, в каком-то смысле она
относится и к нам. И действительно, мы видим, что в хорошо устроенных
церквах есть обычай, когда по воскресеньям служитель произносит текст
исповеди - от своего имени и от имени народа, - дабы обвинить перед Богом
все собрание и попросить о помиловании42. И это служение не бывает без