"Жан Кальвин. Наставление в христианской вере, т.3 " - читать интересную книгу автора

способен выслушать исповедь другого. Ибо он употребляет слово "обоюдно" или,
если угодно, "взаимно" (rйciproquement)***. Но ведь никто не может
исповедоваться взаимно, кроме того, кто выслушивает исповедь своего
товарища. А они предоставляют эту привилегию одним лишь священникам.
Поэтому, следуя их умозаключениям, мы охотно предоставляем им миссию
исповедоваться друг другу.
Но оставим эту дребедень и постараемся понять смысл слов апостола,
который прост и ясен. Мы раскрываем один перед другим наши немощи, чтобы
каждый получил совет, сочувствие, утешение. Далее, узнав о немощах братьев,
каждый, со своей стороны, молит Бога об исцелении от них. Зачем же они,
возражая нам, ссылаются на св. Иакова, когда мы так настойчиво говорим об
исповедании ради милосердия Божьего, которая признается только за теми, кто
прежде признал свою немощь? Более того, мы заявляем, что те, кто не
признался перед Богом, перед Ангелами, перед Церковью, короче - перед всеми
людьми, что он грешник, те прокляты и осуждены. Ибо Бог всех заключил под
грехом, чтобы были заграждены всякие уста и всякая плоть смирилась перед Ним
(Гал 3:22; Рим 3:9,19)* и чтобы лишь Он один был оправдан и возвышен.
7. Я даже удивляюсь, откуда взялась у них смелость утверждать, что
исповедь в том виде, как они о ней говорят, исходит из божественного права.
Мы признаем, что это очень древний обычай, но можем легко доказать, что
первоначально он был необязателен. В самом деле, даже в их истории сказано,
что относительно исповеди не существовало никаких законов и постановлений до
эпохи Иннокентия III. Если бы нашелся закон более древний, то они бы,
разумеется, притянули его себе на пользу, а не удовлетворялись
постановлением Латеранского собора** и не выставляли себя на посмешище даже
малым детям, а именно это они и сделали. В других случаях они без колебаний
измышляют подложные постановления и убеждают людей, что те выработаны
первыми соборами, пытаясь ослепить простаков блеском их древности. Они не
припомнили ничего, что позволило бы им поступить так в данном случае.
Поэтому сами вынуждены свидетельствовать, что не прошло и трехсот лет с тех
пор, как Иннокентий III взнуздал Церковь, навязав ей необходимость
исповеди38.
Но даже если мы оставим в стороне древность, сам варварский язык
постановления говорит за то, что оно не заслуживает внимания. Там
предписывается, чтобы каждый человек обоего пола39 не реже одного раза в год
исповедовал грехи своему священнику. Откуда следует, что никто, если он не
мужчина и женщина одновременно, не обязан исповедоваться. Их преемники
обнаружили глупость, еще более безнадежную, так и не сумев понять, что
означают слова "свой священник"а40. Что бы ни бормо-тали адвокаты и
прокуроры папы, а равно всякие ханжи, находящиеся у
*8Синодальный перевод Рим 3:19: "Закон... говорит к состоящим под
законом, так что заграждаются всякие уста, и весь мир становится виновен
пред Богом".
*9Кальвин имеет в виду IV Латеранский собор 1215 г. - Прим. перев.
|Бонавентура. Комм, к Сентенциям, IV, dist. XVII, pars III, art. 1, qu.
2; Фома Аквинский. Цит. соч., Ill suppl., Q. VIII, art. 4-6.
него на содержании, для нас совершенно ясно, что не Иисус Христос -
автор закона, принуждающего людей рассказывать о своих грехах. Ко времени,
когда такой закон был введен, прошло тысяча двести лет после воскресения
Христа. Эта тирания установилась тогда, когда вместо пастырей стали