"Жан Кальвин. Наставление в христианской вере, т.3 " - читать интересную книгу автора

смысле нынешние церковные пастыри не совершили бы ничего плохого, если бы
всякий раз, видя приближающееся бедствие - войну, голод или мор, - убеждали
народ, что пора молить Господа в плаче и посте, но при этом подчеркивали
главное - необходимость раздирать сердца, а не одежды.
Совершенно очевидно, что пост не всегда связан с покаянием. Но он
особенно подобает людям, стремящимся засвидетельствовать, что они сознают,
что заслужили гнев Бога, и однако молят о прощении по его милосердию. По
этой причине Иисус Христос связывает пост с печалью и смятением: Он не
упрекал своих апостолов за то, что они не постятся, пока пребывают с Ним,
ибо то было время радости, сказав, что придут горестные дни, когда Он
отнимется у них (Мф 9:15).
Я говорю здесь о формальном, публичном посте. Ибо жизнь христианина
должна быть настолько воздержанной, чтобы от начала и до конца являть собою
род непрерывного поста. Но поскольку этот вопрос мы рассмотрим позжеа, когда
будем говорить о церковной дисциплине, то я более не задерживаюсь на нем.

1$. Все же мне придется остановиться вот на каком вопросе: когда слово
"покаяние" прилагается к сугубо внешнему заявлению, которое делают грешники,
чтобы создать видимость своей перемены к лучшему, его первоначальный смысл
искажается. Такое заявление - не обращение к Богу, а лишь формальное
признание вины ради получения прощения и милости. Приносить покаяние в
рубище и пепле означает заявлять, что мы ужасаемся своим грехам и ненавидим
их, потому что они тяжко оскорбляют Бога. Это вид публичной исповеди,
посредством которой, осуждая себя перед Богом и его Ангелами и перед всеми
людьми, мы как бы предупреждаем заслуженный нами приговор. Св. Павел, укоряя
за небрежение тех, кто слишком легко себя прощает, говорит: "Если бы мы
судили сами себя, то не были бы судимы" (1 Кор 11:31).
аКн. IV, гл. XII, 14-21.
Впрочем, призывать людей во свидетели нашего раскаяния не всегда
необходимо. Но тайно исповедоваться в своих грехах Богу - это та часть
покаяния, которая ни в коем случае не может быть опущена. Ибо нет оснований,
чтобы Бог прощал грехи, которыми мы хвалимся или которые покрываем
лицемерием, желая скрыть их от яркого света. Нам следует не только
сознаваться в прегрешениях, которые мы совершаем изо дня в день, - тяжкие
грехи должны заставлять нас идти дальше и вызывать в нашей памяти нанесенные
Богу оскорбления, которые, казалось бы, уже давно похоронены в ней.
Давид учит нас этому на собственном примере. Устыдившись преступления,
связанного с Вирсавией, он исследует себя вплоть до времени в материнском
чреве и признает, что уже тогда был заражен грехом, испорчен и предан злу
(Пс 50/51:7). И это не для того, чтобы преуменьшить свою вину, как делают
многие люди, которые признают свою принадлежность к множеству грешников и
тем самым прячутся в толпе: для них это лишь увертка, с помощью которой они
отождествляют себя со всем человеческим родом. Давид поступает совершенно
иначе. Обращением к прошлому он намеренно усугубляет и утяжеляет свою вину,
утверждая, что с детства был предан злу и не переставал прибавлять грехи ко
грехам. В другом псалме он также исследует свою прошлую жизнь, чтобы
попросить о прощении за грехи, которые совершил в юности (Пс 24/25:7). В
самом деле, мы никогда не докажем, что пробудились от лицемерия, если,
стеная под тяжким бременем и оплакивая свое жалкое состояние, не ищем
Божьего прощения.