"Жан Кальвин. Наставление в христианской вере, тт.1, 2 " - читать интересную книгу автора

(liberum arbitrium vulneratum) (MPL, XLV, 1628). Ср. Augustinus. Quaestiones
in Evangeliis, II, 19 (MPL, XXXV, 240). Видоизменяя эту аллегорию, Беда
Достопочтенный пишет: "Они оставили его полуживого и тем самым лишили
бессмертной жизни, но они были бессильны лишить его благоразумия" (In Lucae
Evangelium expositio, III, 10; MPL, XCII, 469). Этот отрывок использовали
противники Лютера.
134 О неприятии Кальвином аллегорического толкования Св. Писания см.
тж. Ill, IV, 4-5 и его Комм, к Посланию к галатам (4:22-26), где он требует
обращения к "естественному и ясному смыслу". Об этом же говорится в Комм, к
Книге Бытия (2:28) и к Книгам пророков Исайи (33:18), Иеремии (31:24),
Даниила (8:20-25; 10:6).
135 Эта глава, а также разделы 1 и 2 гл. VII впервые включены в трактат
в 1559 г. Благодаря новому материалу стало более прозрачным построение
Кальвином трактата в целом вокруг "двоякого" познания (см. прим. 11 и 12 к
книге I). В этой главе он впервые приступает к теме познания Искупителя -
главной теме книги II. Решающее значение здесь имеет то, что переход к
сотериологии осуществляется не через Закон, но через радикальное "во
Христе". Тем самым автор помещает Закон в контекст обетования Евангелия.
Следует обратить внимание на названия глав VI, VII и IX. Общепринятой
формуле "Закон и Евангелие" Кальвин предпочитает "Евангелие и Закон". Для
многих разделов, добавленных в 1559 г., характерны начальные фразы, которые
напоминают об общей архитектонике трактата и об основных предметах,
рассмотренных ранее. См. прим. 72.
136 В указанном сочинении ("Краткое и ясное изложение христианской
веры") к верующим- наследникам будущей жизни - Цвингли причисляет и героев
Ветхого Завета, и некоторых добродетельных язычников, и "девственную Мать
Бога". Среди язычников он называет Тесея, Сократа, Аристида, Антигона, Нуму,
Камилла, Катона и Сципиона. Однако Кальвин, по-видимому, имеет в виду
трактат Эразма "Религиозное сосуществование" ("Convlvlum rellglosum"), где
наряду с многочисленными похвалами благочестию и добродетели древних
содержится знаменитое речение: "Святой Сократ, молись о нас" ("Sancte
Socrates, ога pro nobis"). Кальвин отвергает подобные воззрения.
137 Ср. Смысл фразы "конец закона - Христос" (Рим 10:4) раскрывается в
I, VI, 2; II, VII, 2; III, II, 6. Закон и пророки отчасти предвосхитили дело
примирения с Богом, осуществленное Христом. Ср. слова Кальвина в Комм, к
Посланию к римлянам: "Закон во всех своих частях соотносится с Христом"
(10:4).
138 В.Джентиле использовал отрывки из сочинений Иринея для обоснования
своего взгляда, согласно которому Отец дал Сыну часть своей сущности
(essentlator) (CR, IX, 395). Ср. прим. 117 к кн. I.
139 Слово "Закон" (обычно с заглавной буквы) Кальвин употребляет в
нескольких значениях: 1) религия Моисея в целом (II, VII, 1); 2) особое
откровение избранному народу, в котором ему был дан нравственный закон, т.е.
преимущественно Декалог (II, VIII); 3) разнообразные гражданские, правовые и
ритуальные установления (IV, XX, 14-16). Главное из этих значений -
нравственный закон, "истинное и вечное правило праведности" (IV, XX, 15). В
разделах 6-15 данной главы показаны все три значения. Положительная оценка
Закона позволяет Кальвину считать употребление этого слова в третьем
значении одним из основных; в то же время для Лютера главной в Законе была
функция осуждения (см. его Комм, к Гал 3:19). Кальвин рассматривает