"Анатолий Калинин. Возврата нет" - читать интересную книгу автора

девушка, - с ревнивым восхищением сказала Феня.
И тут же она коротким взглядом оглядела свою оттянувшую синий сатиновый
лифчик полную грудь и живот. Полновата и не в меру дебела была Феня для
своих тридцати двух лет, хотя и сложена аккуратно, пожалуй даже изящно.
Среди смуглых и совсем черных, как Иванкова Катя, подруг, лишь ее кожа и
сверкала ослепительной белизной, которую не могло изменить солнце. К ней не
приставал загар.
- Родить тебе, Феня, надо, - тоже взглянув на ее живот, сказала Дарья.
Феня выполоскала мочалку в воде и, тщательно выжимая ее, внимательно
глядя на стекающую вниз тонкую струйку, в свою очередь спросила:
- С чего? С ветра?
- Есть же, Феня, и у нас в хуторе хорошие люди, - думая о чем-то
другом, задумчиво сказала Дарья.
- Если он хороший человек, то, значит, пусть я для него буду жена. А
кобель, все равно хороший или плохой, остается, Даш, кобелем, - сказала
Феня. - Вот, может быть, привезут в наше сельпо мужей, выберу себе одного и
тогда подумаю. А так, с поля, с ветра не хочу. Это еще ничего, когда моего
маленького на улице товарищ будут безотцовским сыном дразнить. Его еще можно
обмануть и успокоить. А вот когда он вырастет, начнет, допустим, в институт
поступать, как ему надо писать? Без отца? Не хочу и я по этому закону
одинокой матерью называться. Сейчас я в нашей бригаде ничуть не одинокая, а
потом сразу стану одинокой. Вот так, дорогой товарищ бригадир! Если ты с
этим не согласна, пиши заявление в Верховный Совет. Может быть, там тебя и
послушают и отменят этот закон А теперь время нам уже и домой убираться.
И она пошла из воды и стала одеваться.

* * *

По хутору пели-гуляли, провожали в армию призывников. Солдатские
сыновья, те самые, которым было по восемь, по девять лет в то время, когда
их отцы доламывали Гитлеру в Берлине хребет, теперь сами становились под
ружье. Еще не пришел для людей час навсегда воткнуть штык в землю.
Еще и поныне раздавались жалостливо-насмешливые напев и слова: "Как
родная меня мать провожала..." Не одно поколение солдат уже успела
проводить, да и пережить, эта песня.
Недели за две, за месяц обычно начинали провожать: сегодня гуляли в
одном, а завтра - в другом доме. Дошла очередь и до Сошниковых.
Феня Лепилина, возвращаясь вечером из сада, окликнула стоявшего за
частоколом в своем дворе Михайлова и сказала ему, что и его Дарья просила
прийти проводить ее старшего сына Андрея.
- Конечно, с женой, - добавила Феня и, смиренно опустив ресницы, пошла
дальше.
Старшего Дарьиного сына Михайлов уже знал. Беловолосый, скуластый был
парень, с наивно-суровыми глазами, похожими не на материны, а на чьи-то
другие. Светлые, они под крутыми навесами соломенных бровей казались
черными. Он часто наведывался к матери в бригаду.
Собственно, нетрудно было догадаться, что не к матери он при ходил в
сады, а к смуглой, черноглазой Кате Иванковой. Бывало Андрей приходил и
незаметно, из-за куста, чтобы не видела мать делал знаки Кате, и она
ускользала к нему, если это ей удавалось. Все женщины Дарьиной бригады явно