"Анатолий Калинин. Возврата нет" - читать интересную книгу автора

находится здесь защитница.
- Она, тетя Феня, и раньше зря никогда не цеплялась, - приподнимая
голову на траве у родника, говорит черноглазая Катя Иванкова.
- Не разводи, Катька, семейственность, - прозрачно намекает Феня. - Ну,
а скажи, чего это она вот уже целый час в тот угол сада с Кольцовым ушла и
никак не спешит вернуться?
- Она бригадир, а он, тетя Феня, агроном, - строго отвечает Катя.
- Правильно, - с готовностью подхватывает Феня, - и ему положено давать
ей указания. А я и забыла. Ты, Катя, у нас умница. Еще и не пристала к Дарье
в невестки, а уже свою свекровь обороняешь.
И она беззвучно смеется, вздрагивая полной грудью. Катя Иванкова с
сердитым осуждением косится на нее черненьким, как смородина, глазом.
По утоптанной между кустами тропинке сверху, из глубины сада,
спускаются друг за другом, пригибая головы под слегами, бригадир Дарья
Сошникова и агроном Кольцов. Она идет, покусывая зубами большой виноградный
лист, глаза у нее блестят в полумраке сада. У него деловое, подчеркнуто
официальное выражение на мужественном смуглом лице, какое и должно быть у
агронома, приехавшего для проверки работы подотчетного ему бригадира. Бегло
взглянув на женщин, Кольцов выкатывает из-под большого куста велосипед.
Никто из женщин не открыл глаз, они продолжали спать в тени узорчатой листвы
или же сделали вид, что спят. Заслышав шаги Кольцова и Дарьи, крепко
зажмурила глаза и Катя Иванкова и отодвинулась поглубже в тень куста, чтобы
не видно было жаркого румянца, так и охватившего все ее лицо и шею до
ключиц, выступавших из воротника летнего красного платьица. Лишь Феня
Лепилина не стала притворяться и зажмуривать свои зеркальные карие глаза в
густой, огненной бахроме ресничек. Она только чуть-чуть их прищурила и,
охватывая одним быстрым взглядом Кольцова и Дарью, простосердечно сказала:
- Теперь, товарищ агроном, после ваших авторитетных указаний нашему
бригадиру урожай винограда на участке нашего сада должен получиться
неподобный.
Нахмурив смуглое, сурово-красивое лицо и ничего не ответив, Кольцов
вывел на дорожку велосипед со стареньким рыжим портфелем, притороченным к
раме, и, закидывая ногу, грузно опустил свое тело на сидельце. Пружины под
ним так и запели. Феня Лепилина журчаще засмеялась.
- Конь боевой с походным вьюком, - проговорила она словами старинной
казачьей песни.
И опять не ответив и не попрощавшись ни с кем, даже с Дарьей, Кольцов
наступил ногой на педаль и торопливо покатился по тропинке вниз на дорогу.
Все это время Дарья не смотрела ни на него, ни на Феню, а смотрела куда-то
поверх кустов, на проблескивающую сквозь них воду. И только когда голова
Кольцова, еще мелькавшая некоторое время на тропке среди кустов, совсем
скрылась, заслоненная вербами, она повернулась к Фене, опустилась рядом с
ней на траву у родника и непривычно жалобно сказала:
- Я и сама, Феня, знаю, что сошла с ума. Ну, а что же мне со всем этим
делать?
- Тут я тебе, Даша, не судья, - серьезно ответила Феня и обняла ее за
плечи.
В стороне от них из-под густой тени куста, под которым лежала Катя
Иванкова, нечаянно блеснули острые, как два уголька, глаза и испуганно
закрылись. Все остальные женщины и в самом деле спали, сморенные гнетущей