"Анатолий Калинин. Возврата нет" - читать интересную книгу автора

вскидывать на плечи солдатский ранец, идти вперед, слышать хрипы умирающих
товарищей, видеть кровь, в то время, когда вокруг была совсем иная жизнь,
шла весна, люди строили, а не разрушали дома, надеясь долгие годы прожить
спокойно, любились и обзаводились семьями, когда опять рождались дети. На
картины прошлого надвигались новые, а лица былых друзей заслонялись лицами
тех, которые окружали его сейчас, жили с ним рядом, пели в садах и на лодках
и заговаривали с ним, когда ему приходилось бывать в степи, на лугу, на
берегу Дона.

* * *

В середине лета, когда давно уже отсеялись и подняли пары, а до уборки
еще далеко, больше свободного времени у людей, реже остаются они ночевать на
полевом бригадном стане, а все стараются к вечеру на попутной машине или же
на быках попасть домой, взять из яслей детишек, обстираться и выкупаться,
смыть с кожи пыль и горький полынный налет степи. Над летними кухоньками,
сложенными во дворах, поднимаются в теплом сумраке, разбавленном светом
месяца, прямые, как сосны в лесу, светлые дымы, что-то вкусное и пахучее
варится на каждой плите, прядутся мирные семейные разговоры. Под навесом
кухни в желтовато-розовом зареве мелькают ослепительно белый платок хозяйки
и усатое, улыбающееся лицо ее мужа, широко раскрытые детские глаза... Детям
пора спать, но в такие вечера, когда дома все в сборе и отец с матерью
расположены поделиться друг с другом тем, что они увидели и услышали в степи
за неделю, - в такие вечера дети не отходят от взрослых.
Днем на белой песчаной косе долго дремлет коровье стадо по колено в
воде, а овцы сбиваются голова к голове. Духотой налиты сбегающие к реке
улички и переулки, оцепенела листва в садах, на острове и в задонском лесу,
а река меж откосами берегов стоит, как зеленое жидкое стекло. Только и
нарушит сонное спокойствие рыба, выпрыгнув из воды, режуще блеснув под
солнцем.
И в Дарьиной бригаде днем женщины чаще отдыхают под кустами у родника,
лениво перебрасываются словами. Торопиться им теперь уже некуда, вся, какая
повырастала среди корней, лебеда выполота, чубуки прорваны, и осталось
только во второй или в третий раз опрыскать кусты бордосской смесью.
Лапчатые глянцевитые листья - в густой голубой сетке мельчайших
брызг-крапин.
К этому времени трехпалые и пятипалые зубчато вырезанные листья
винограда выросли уже такими большими и так сплелись, что сквозь них не
пробиться и солнцу, лишь кое-где протянется к земле светлая паутинка. У
говорливого родника не так угнетает духота, и можно хорошо поспать под его
косноязычный лепет. Бригадир на это смотрит сквозь пальцы.
- Замечаете, девоньки, бригадир наш Дарья Тимофеевна сделалась очень
доброй? - задумчиво говорит Феня Лепилина. - Будто ее подменили, родная
матушка не признала бы. Не придирается, не находит тебе работу каждый час.
Была как репей, а сделалась как шалфей.
Феня одна только и не зевает в этот полуденный знойный час, ее не берет
дрема. Ее характер не дает ей поспать и тогда, когда этому ничто не
препятствует. Как всегда, глаза у нее смеются и уголки ярко накрашенного рта
неуловимо трепещут.
Дарьи сейчас среди женщин нет: она куда-то отлучилась, но у нее