"Анатолий Калинин. Возврата нет" - читать интересную книгу автора

так, как она, печальным речитативом досказать правдивую историю казака,
умирающего вдали от отеческого дома, от своей молодой жены на чужбине.

И пусть на кургане том пташка лесная
Свою она раннюю песню поет.

А Дарья с женщинами доводили ее, эту суровую историю совсем уже до
конца:

Как жил-был казак далеко на чужбине
Он родину - тихий Дон крепко любил.

Древнюю песню казачества, только и оставшуюся от него, как копытный
след в степи, женщины берегли.

* * *

Если согласиться с тем, что перо - это плуг, то какая же суровая
встретилась ему на этот раз пашня! Иногда железный скрежещущий звук извлечет
он из нее, иногда глуховато звякнет по камню. Сухая и твердая, будто ее
натаптывали до этого не одну тысячу лет. Обычная пашня пахнет сырой землей,
перерубленными корнями трав и, чуть слышно, горьковатым мужским потом, а эта
пахла всегда одним и тем же: кровью. У крови же ни с чем не сравнимый и
всегда одинаковый запах. И когда прольется она на горячую землю или на
песок. И когда обрызгает светлой ржавчиной молодую зеленую мураву. И когда
пятнами зажжет снег.
Михайлов когда-то читал, что для человека, дерзнувшего взяться за перо,
самое лучшее склоняться над чистым листом бумаги, оставаясь холодным как
лед - только тогда ты беспристрастный судья людей и событий. Все равны для
тебя и никто не вправе рассчитывать на твою чрезмерную любовь или ненависть.
Это выше тебя самого, твоих суетных забот, симпатий и неприязней.
Откровенно говоря, он завидовал этим счастливцам, хотя и хранил где-то
сомнение в том, что они существуют. Ему еще ни разу не удавалось
почувствовать себя с пером в руке вполне хладнокровным. Об этом никто не мог
догадываться, кроме его жены Елены Владимировны. Она провожала его, стоя под
лестницей, наверх, и она же первая видела, как он спускался по ступенькам из
мезонина. Она замечала, что когда он поднимался, у него не так бросался в
глаза этот жесткий седеющий жгут волос над смуглым лбом, а теперь он лежит,
свиваясь кольцом, почти что отдельно. И как пылью было припудрено еще больше
побледневшее за ночь лицо, а глаза стали такими брызжуще-яркими, что в них
больно было заглянуть. Они и притягивали взор и чем-то пугали.
Они пугали напоминанием о том, что однажды у него уже были точно такие
же глаза, когда она, услыхав, как что-то загремело наверху, прибежала по
ступенькам в мезонин и увидела его, распростертого на полу, вниз лицом.
Правда, он тут же поднял голову, но его слова еще больше увеличили ее испуг.
- Лена, его убили!
Через час он спустился вниз и сказал ей совсем другим тоном, что это
ему показалось, немецкая самоходка не наехала на Андрея, а лишь проутюжила
его окоп и потом он все-таки успел достать ее гранатой... И всю остальную
часть дня Михайлов был смущенно-ласков с женой и не отходил от нее ни на