"Н.Кальма. Книжная лавка близ площади Этуаль (Роман) (детск.)" - читать интересную книгу автора

Его скрыла и тайно воспитала на Запорожье одна казачка, именно тайно,
чтоб не истребили враги Тарасов корень. И вот однажды приехал неизвестный
человек и передал маленькому Остапу саблю отца. С той поры мальчик
поклялся стать воином. А как стали набирать маленькому царю Петру потешное
войско, кто-то и привез с Украины сироту-казачонка. И стал Остап-младший
боевым товарищем и любимым солдатом Петра. В Полтавском бою сопровождал
его как вестовой, оберегал Петра от пуль, оттесняя от него врагов.
Помнишь, каждый из нас торопился изо всех сил, старался придумать еще
какой-нибудь правдоподобный случай из жизни Остапа. Я, например,
придумала, что в Диканьке у Остапа есть невеста - красавица и умница
Ганна, и в лунные ночи, когда в музее нет даже сторожей, Остап ходит на
свидание к своей девушке. И, только выдумав про Ганну, я уже сама в нее
вполне поверила. Мне даже показалось, что Остап пристально глянул на меня
и губы его под усами шевельнулись. Я никому из вас тогда об этом не
сказала.
Вот с той поры мы и взяли в товарищи Остапа. Кажется, я первая
шепнула тебе, что необходимо из школы зайти в музей: Ганна поручила мне
передать Остапу записку. Ты принял игру, сказал, что тебе тоже нужно
непременно повидать Остапа. Так мы повадились ходить в гости к Остапу
очень часто, и Денис уже привык к нам, не глядел с подозрением, а читал
газету или даже уходил по своим делам, а нам наказывал покараулить в зале
за него. "Только руками ничего не трогать, ребята, - строго говорил он. -
Музейное имущество - неприкасаемое".
Но мы все-таки иногда засовывали за обшлаг Остапова рукава наши
записки или рисунки якобы от Ганны. А потом ты однажды написал записку от
имени Остапа. Игра все разгоралась. Остап уже совершенно вошел в нашу
жизнь. И помнишь тот день, когда Володька Каплун сказал Наталке Гудзий:
- И чего это ты все лижешься с Каразиной, все шепчешься с ней? Ты
что, не слыхала, что она дочь арестованных врагов?
А Наталка ему:
- Ну и что ж тут такого? Ведь не она, а родители ее враги, а она
очень даже хорошая девчонка и товарищ что надо.
Володька Каплун ей язык показал:
- Простофиля ты, я вижу. Вот погоди, скажу старшему пионервожатому,
он тебе мозги прочистит.
Я тогда из школы убежала, себя не помнила. Бежала по улице, и внутри
у меня так все горело и болело, что не было сил вздохнуть. Я поняла,
почему, когда в классе ребята иногда шептались, а подходила я - все тотчас
расходились. Я поняла, почему, когда я спрашивала, скоро ли нам подавать в
комсомол, все вдруг начинали куда-то торопиться и не отвечали мне. Дочь
врагов! А ведь у вас я уже успела немного забыться, отвыкнуть от этой
клички. Кличка преследовала меня и в нашем дворе, в Ленинграде, и в
детдоме. Эти слова раздались там, как только меня привезли. Правда,
заведующая сказала их очень тихо, но я все-таки услышала. А потом не знаю
уж как, но узнали все ребята.
В ту же ночь я убежала из детдома. И вдруг теперь, когда уже
позабыла, будто удар в спину - опять эти слова!
Домой с таким лицом прийти нельзя. Я побежала в музей, спряталась за
Остапа и давай ему про все шептать. Шептала, выкладывала ему свою беду,
обревелась вся страшно, но понемногу мне стало легче. Мне тогда казалось,