"Н.Кальма. Книжная лавка близ площади Этуаль (Роман) (детск.)" - читать интересную книгу автора

хочет "возродить народное украинское искусство". Где собираются эти
любители искусства, неизвестно. Часть окон заколочена наглухо, другие
выбиты. Заглянуть внутрь - высоко да и страшно: поймают.
Гербы бывших полтавских уездов (помнишь, такие красивые,
разноцветные) побиты, керамика покалечена. Но вокруг музея какая-то тайна.
Уже два раза немцы поджигали его, и оба раза кто-то тушил пожар. Где
теперь наш Остап? Честное слово, я думаю о нем, как о живом друге,
пропавшем без вести, даром что я уже давно взрослая дуреха.
Муляж! Вот странно! Когда мы узнали, что в каталоге музея Остап
числится "муляжом солдата Петровской эпохи", мы долго не хотели верить.
Наш Остап - муляж?! Господи, чепуха какая! А может, все это потому, что
мне почти не пришлось играть в куклы, а воображение требовало какого-то
исхода. Я даже не помню, кто из нас придумал Остапа. Помню только, что
было это после наших "гоголевских чтений". Как удивительно читал Гоголя
Сергей Данилович! Он и в театр нас водил, и в кино мы смотрели "Майскую
ночь", но никто не мог так "вжить" в нас Гоголя, как Сергей Данилович
своим чтением. Спроси меня хоть ночью, я наизусть помню то место из
"Тараса", где казнят Остапа. "Остап выносил терзания и пытки, как исполин.
Ни крика, ни стону не было слышно даже тогда, когда стали перебивать ему
на руках и ногах кости, когда ужасный хряск их послышался среди мертвой
толпы отдаленными зрителями, когда панянки отворотили глаза свои, - ничто,
похожее на стон, не вырвалось из уст его, не дрогнулось лицо его. Тарас
стоял в толпе, потупив голову и в то же время гордо приподняв очи, и
одобрительно только говорил: "Добре, сынку, добре!"
И помню твое лицо, когда Сергей Данилович читал нам это место. Ты
спросил:
- А у Тараса остались внуки - сыновья Остапа?
Сергей Данилович кивнул:
- Конечно. Все мы - их внуки и правнуки.
- Нет, я говорю о настоящих сыновьях Остапа...
- Этого я не знаю.
Наверно, вскоре после того вечера и появился наш Остап. Сергей
Данилович повел нас в музей и заговорился со старым сторожем Денисом. А мы
побежали к солдату в Преображенском мундире. Удивительное у него было
лицо. Наверно, хороший художник делал этот "муляж": смуглые щеки, усталые
морщины у рта, смоляные усы, чуть прищуренные, добрые глаза. Я первая
сказала:
- Солдат, а солдат, здравствуй. Как тебя зовут? Давай водиться,
солдат!
А ты посмотрел на него, потрогал его сумку патронную и сказал:
- А может, он и есть сын Остапа? Ведь Остапов сын мог же оказаться в
петровском войске!
Мы притащили Сергея Даниловича к нашему солдату.
- Пожалуй, хотя с хронологией это и не очень сходится, - сказал он.
- Тогда он, значит, тоже Остап, - сказал ты. - Дед Тарас непременно
назвал бы его так в память сына...
Сергей Данилович не разочаровывал нас, не смеялся над нашей выдумкой,
а посмотрел на Остапа и сказал:
- Какое, однако, живое и честное лицо!
И тут же мы все трое придумали Остапу подходящую биографию.