"Игорь Калинаускас. Жить надо!" - читать интересную книгу автора

который бы хоть как-то приблизился к нему в этой приобщенности к бытию.
Ни одного еще не видел. Человек тридцать-сорок, наверное, знаю, и все
они такие же, как все.
Что такое сегодняшняя диета, как не плохо замаскированная аскеза,
умерщвление плоти своей? Что такое сегодняшние болезни? В большей своей
части - умерщвление плоти своей. Что такое культ футбола? Все
останавливается, все, телевидение транслирует исключительно футбол, по
всему миру. Что это? Господа, что за событие - футбольный матч? Что
такое спортсмен? Что такое стриптиз? Что такое порнография? Все это
плоды хилого сознания, которое никак не может понять, почему оно хилое.
Плесень на теле природы. Агрессивная плесень. Воинственная. Превращающая
в плесень все живое вокруг себя. Вы послушайте этих "ученых", этих "мыс-
лителей", у них даже ни на секунду, ни на мгновение ничего не
останавливается в голове по поводу того, а что будет с природой? Плотью
Земли? Их это совершенно не волнует, никоим образом не входит в их
рассуждения. Таких, как Альберт Швейцер, единицы. Тайяр Шарден с
Вернадским говорили об одном, а что из них сделали? Ноосфера, ноосфера -
сфера разума. Какого разума? Разум-то - это союз духа и плоти, если
говорить строго.
Это условие для бесконечной реализации каждой правды - правды бытия
и правды смысла. А мы все время пытаемся найти лик в пустоте. Мы все
время забываем великую восточную мудрость, что родиться в человеческом
теле - огромная удача! Ибо благодаря телу дух приобщен к природе, к
бытию. Да, конечно, стихия, страсть может разнести все в щепки. Но и дух
бесплотный, превратившийся в умозрение, может уничтожить все живое, ибо
что ему плоть? - Противник, и все. И мы не вывернемся, никоим образом,
пытаясь найти одно вместо двух. Пока не услышим таких людей, как Фло-
ренский, пока не переживем необходимость соединения в себе бесконечных
этих двух правд, не обретем полноты. Если дальше следовать за Флоренским
как за религиозным мыслителем, то мы приходим к выводу, что, дойдя до
предела бытия, мы поймем, что предел бытия - это истина, и только дойдя
до предела истины, мы поймем, что предел истины - это бытие. И тогда нам
откроется Бог. И тогда мы поймем, что Микеланджело что-то про это знал.
Тогда мы сможем прикоснуться к росписям Сикстинской капеллы. Ибо там
бытие и смысл находят свое отражение в единстве.
Хотя я слышал и таких "тонких ценителей" искусства Микеланджело:
"Замечательно! Но зачем столько тела? Он не мог разве сделать их
похудее, поутонченнее? Бог здоровый мужик с мускулами и Адам здоровый
мужик с мускулами. Ева там... баба", - тонкий вкус их раздражается,
понимаете ли. Мы немножко перепутали еще в одиннадцатом веке. А уж в
семнадцатом совсем запутались. Мы перепутали страх перед невежеством,
которое, конечно, ужасно, со страхом перед жизнью. И под видом борьбы с
невежеством заодно занялись борьбой с жизнью. А когда мощи нет, -
остаются мощи в качестве идеала человеческого тела. Но никто не задумы-
вал ся над тем, что происходит с этим самым "мыслю", когда оно помещено
в мощи. И когда мы пытаемся вспомнить наиболее идеальное воплощение
святости, кого мы вспоминаем? Мы вспоминаем Франциска Ассизского, у
которого птицы на плечах сидели, животные к нему приходили. Серафима
Саровского, Сергия Радонежского, которые жили в лесу и не испытывали
никаких проблем с якобы враждебным окружением, медведи к ним приходили,