"Феликс Кандель. Очерки времен и событий из истории российских евреев, том 1 " - читать интересную книгу автора

хозяевам, им разрешили взыскивать старые долги, они могли выкупать прежнюю
свою собственность, которую князь уже успел продать христианам, - и евреи
снова поселились в Литве.
В шестнадцатом веке переселение евреев в Польшу значительно
увеличилось. Оно шло теперь из Чехии, Нижней Австрии, Брауншвейга,
Бранденбурга и Италии. Но в то же время малая часть изгнанников с
Пиренейского полуострова, попав в Польшу, ненадолго там задержалась.
Испанские евреи отличались от своих провинциальных польских соплеменников
манерами и светским образованием; они столкнулись с конкуренцией местных
евреев, которые, как они уверяли, "хотели съесть их живьем", и многие из них
пошли на юг - в Италию и в Турцию. Но приток был значительно больше, и к
концу шестнадцатого века в одной лишь Великой Польше было уже пятьдесят две
еврейские общины в городах и местечках. Общины Кракова, Познани, Львова и
Люблина считались тогда крупнейшими во всей Европе после общин Стамбула и
Венеции. В Познани было две с половиной тысячи евреев. В Кракове - четыре с
половиной тысячи. В Люблине - две тысячи. Чем дальше на восток - Луцк,
Владимир Волынский, Галич, Киев, тем чаще можно было встретить евреев в
городах и местечках, а киевская община даже славилась своей ученостью: "Из
Киева, - говорили, - распространяется Тора". Конечно же, церковь не поощряла
приток "нехристей", и Петроковский синод постановил в 1542 году: "Так как
церковь терпит евреев лишь для того, чтобы они напоминали нам о муках
Спасителя, то численность их отнюдь не должна возрастать".
Очень приблизительно - на основании особого еврейского поголовного
налога - можно предположить, что к концу шестнадцатого века было в Польше и
Литве более ста тысяч евреев. Но поляки считали тогда, что евреев в стране
значительно больше, и брать с них надо соответственно больше. "Столько их в
Корону из других стран наползло, - писал один ненавистник евреев, - столько
их наплодилось, что они могли бы давать чуть не в шесть раз больше, чем дают
на самом деле". "Они женятся в возрасте двенадцати лет, - писал другой, - на
войнах не гибнут, от воздуха не мрут, - и вот расплодились".
В пятнадцатом и шестнадцатом веках медленно, но неуклонно растет
влияние польской шляхты. Каждый новый закон должен был проходить теперь
через шляхетские сеймы, и короли не могли уже постановить самостоятельно
"ничего нового". Сеймовые постановления о евреях получили одинаковую
законную силу со старыми королевскими грамотами-привилегиями и часто
парализовали их действие. Даже доброжелательно настроенным королям
приходилось уже считаться с требованиями шляхты и духовенства, но особенно
опасными для евреев бывали периоды междуцарствия, которые предшествовали
избранию на престол очередного короля. В этот период шляхта и духовенство -
в обмен на поддержку - могли диктовать условия любому кандидату на
королевский престол.
В 1539 году король Сигизмунд I объявил, что евреи, живущие в шляхетских
городах, могут поступать под опеку владельцев-панов и платить им налоги, но
в этом случае он, король, лишает их своего покровительства. "Мы обыкновенно
не даем своей защиты тем, кто не приносит нам никакой пользы, - заявил
король. - Пусть защищает евреев тот, кто извлекает из них пользу". И с этого
момента в Польше, как это было и раньше на Западе, евреи стали делиться на
королевских и шляхетских.
В шляхетских городах, местечках и имениях евреи были самым деятельным и
предприимчивым элементом, и уже не король, а шляхта получала с них доходы.