"Борис Кагарлицкий. Марксизм: не рекомендовано для обучения" - читать интересную книгу автора

Итак, речь идет об экономических отношениях, а не об экономических
интересах. Новаторство Маркса именно в этом. Что касается связи между
поступками людей и материальными интересами, то ее прекрасно осознавали еще
древние греки, не говоря уже о мыслителях итальянского Возрождения. Для
английских либеральных мыслителей XVII- XVIII веков борьба экономических
интересов есть нечто само собой разумеющееся. Потому-то в политической
системе и придумывают всевозможные комбинации сдержек и противовесов,
которые должны защитить один частный интерес от другого.
В 1960-е годы Эрих Фромм, один из теоретиков Франкфуртской школы,
опубликовал ставшую классической работу "Марксова концепция человека", где
великолепно показал, что Маркс понимал зависимость личности от экономики
гораздо глубже. Даже при капитализме, с его культом материальной выгоды,
личный интерес далеко не всегда определяет человеческие поступки. Но люди
отнюдь не свободны от системы. Их психология, их культура, само их
представление о том, в чем состоит их интерес, формируется обществом. А
структура общества в конечном счете определяется тем, что Маркс назвал
способом производства.
Для Маркса не слишком интересна конкурентная борьба индивидов и
корпораций в буржуазном обществе. Ему интересно другое: почему этот
экономический интерес становится столь доминирующим именно при капитализме?
Почему появляется именно такой человек, такой тип личности? Почему
французские дворяне убивали друг друга ради чести, а ковбои Дикого Запада -
ради денег?
Каждое общество формирует собственного человека (в этом смысле
коммунистический homo soveticus так же органичен, как и буржуазный homo
economicus, - каждый тип отражает определенную систему сложившихся норм и
правил).
Вопрос не может быть сведен и к различию эпох. В одну и ту же эпоху
могут сосуществовать разные человеческие типы. Кстати, именно это различие
позволяет одним людям манипулировать другими (если бы все мыслили одинаково,
политические манипуляции были бы невозможны). Выразительным примером
являются уже Крестовые походы. С одной стороны, мы видим четкий коммерческий
интерес венецианцев, у которых уже формируется торговый капитализм. Им нужно
проложить торговую дорогу, их мало волнует Гроб Господень, они зарабатывают
деньги. А рядом масса рыцарей, которая тоже не прочь пограбить неверных, но
все же искренне и глубоко религиозная. Невозможно понять Крестовые походы
просто как закамуфлированную идеологией коммерческую операцию. Но с точки
зрения венецианских судовладельцев, это так и есть. В итоге Четвертый
крестовый поход оборачивается против значительной части самих участников -
вместо борьбы с неверными завоеванием православного Константинополя.
Социальные группы, опирающиеся на более развитые буржуазные отношения, были
в состоянии манипулировать отсталой массой.
Аналогичную манипуляцию мы могли наблюдать в конце советской эпохи,
когда элиты, явно намеренные разворачивать страну в капитализм, уверенно
вели за собой миллионы советских людей, которым от подобного поворота
ничего, кроме неприятностей, ждать не приходилось. Но представители
бюрократической и интеллектуальной элиты, так или иначе уже встроенные в
международные процессы, обладавшие необходимыми знаниями и связями, обладали
огромным преимуществом. Они понимали, что такое капитализм, а послушно
идущая за ними толпа - нет. Первые были уже отчасти буржуазны, по крайней