"Искушай меня в сумерках" - читать интересную книгу автора (Клейпас Лиза)

Глава 7

– Теперь я понимаю, что ты тогда имела в виду, – сказала Беатрис Поппи, когда мисс Маркс отлучилась по какому-то неизвестному делу. Поппи расположилась на кровати, в то время как Беатрис у камина сушила полотенцем только что выкупанного Доджера. – Когда говорила о мистере Ратледже, – продолжила она. – Ничего удивительного, что ты нашла его внушающим тревогу. – Она улыбнулась хорьку, довольно извивающемуся в теплом полотенце. – Доджер, тебе нравится быть чистеньким, верно? Ты так хорошо пахнешь после купания.

– Ты всегда так говоришь, а он всегда пахнет одинаково. – Поппи приподнялась на локте, наблюдая за сестрой и ее питомцем; она была слишком взбудоражена, чтобы уснуть. – Так ты тоже находишь мистера Ратледжа тревожащим?

– Нет, но я понимаю, почему ты считаешь его таковым. Он наблюдал за тобой, как хищник за своей жертвой. Как зверь, затаившийся перед прыжком.

– Как драматично, – Поппи рассмеялась с облегчением, – Он не хищник, Беа. Он просто мужчина.

Беатрис не ответила, полностью сосредоточившись на Доджере. Погладив зверка, она склонилась к нему ближе, и тот, потянувшись ей навстречу, принялся любовно облизывать носик своей хозяйки. – Поппи, – фыркнула она, – хоть мисс Маркс и старается превратить меня в хорошо воспитанную, цивилизованную барышню, – а я честно стараюсь следовать ее наставлениям, – у меня все же свой собственный взгляд на вещи. Как по мне, так люди мало отличаются от животных. Мы же все Божьи твари, не так ли? И когда я вижу кого-то, я сразу представляю себе, каким бы зверем мог быть этот человек. Когда мы впервые встретили Кэма, например, я тут же поняла, что он лис.

– Согласна, в Кэме есть что-то лисье, – оживилась Поппи, – А Мэррипен – он кто? Медведь?

– Нет, он, несомненно, конь. А Амелия – наседка.

– Я бы сказала, что она больше напоминает сову.

– Да, но помнишь, как одна из куриц в Гемпшире отгоняла корову, пасущуюся слишком близко к курятнику с цыплятами? Вот это наша Амелия.

Поппи усмехнулась. – Ты права.

– А Уин – лебедь.

– А я кто? Тоже птица? Жаворонок или малиновка?

– Нет, ты кролик.

– Кролик? – Поппи скорчила рожицу. – Мне это не нравится. Почему это я кролик?

– О, кролики – нежные красивые создания, которые любят ласку. Им хорошо в компании, но счастливее всего они чувствуют себя в паре.

– Но они такие робкие, – запротестовала Поппи.

– Не всегда. Они достаточно смелые, чтобы общаться с самыми разными животными. Даже с кошками и собаками.

– Что ж, – сдалась Поппи, – думаю, это лучше, чем быть ежом.

– Мисс Маркс – еж, – сообщила Беатрис тоном, который вызвал улыбку на лице Поппи.

– Ну а ты хорек, не так ли, Беа?

– Да. Но я уже подошла к главному.

– Извини, продолжай.

– Я хотела сказать, что мистер Ратледж – кот. Одинокий охотник, которому явно по вкусу кролики.

Поппи в замешательстве захлопала глазами. – Ты думаешь, он заинтересовался... О, но Беа, я вовсе не... и думаю, что вряд ли я его когда-нибудь снова увижу...

– Надеюсь, ты права.

Сидя на своей постели, Поппи смотрела на сестру, освещенную мерцающим светом камина, и чувствовала, как холодок беспокойства охватывает все ее тело.

Не потому, что ее пугал мистер Ратледж.

Потому, что он ей нравился.

Кэтрин Маркс знала, что Гарри что-то затеял. Похоже он всегда что-то затевал. Его не заботило ее благополучие – ему это было совершенно безразлично. Большинство людей, включая Кэтрин, только отнимали у него время.

И какой бы загадочный механизм не гнал кровь по венам Гарри Ратледжа, это явно было не сердце.

За все время их знакомства Кэтрин никогда ничего у него не просила. Великолепный мозг Гарри хранил в памяти все услуги, которые он когда-либо кому-то оказывал, и срок, когда он потребует возвращения долга с процентами, был лишь вопросом времени. У людей были причины относиться к нему с опаской. У Гарри имелись могущественные друзья и не менее могущественные враги, но вряд ли даже они сами знали, в какую именно категорию им посчастливилось попасть.

Лакей или помощник, – кем бы он там ни был, – провел ее в роскошные апартаменты Гарри. Кэтрин поблагодарила его сухим тоном. В приемной она присела в ожидании, положив ладони на колени. Весь интерьер этой комнаты – от тканей бледных, тусклых оттенков, холодного мрамора и бессмертных творений эпохи Ренессанса – был призван запугать посетителей.

Гарри вошел в комнату, во всем его облике чувствовались сила и уверенность в себе, внушающие трепет. Его одежда, как всегда, была тщательно ухожена и элегантна.

Подойдя к Кэтрин почти вплотную, он окинул ее дерзким взглядом зеленых глаз.

– Кэт. Хорошо выглядишь.

– Иди к дьяволу, – ровным голосом ответила она.

Взгляд Гарри переместился на ее бледные сплетенные пальцы, и ленивая улыбка озарила лицо. -Полагаю, я и есть дьявол. – Он кивнул на другую сторону дивана, на котором она сидела. – Можно?

Кэтрин коротко кивнула, ожидая, когда он сядет. – Зачем ты послал за мной? – спросила она ломким голосом.

– Занятная сцена разыгралась сегодня утром, не так ли? Твои Хатауэи великолепны. Они далеко не те отбросы общества, с которыми тебе зачастую приходилось иметь дело.

Кэтрин медленно подняла глаза, встречаясь с ним взглядом. Она постаралась сдержать дрожь, глядя в эти яркие зеленые глубины. Обычно его мысли были скрыты от посторонних за семью печатями... но сегодня утром в его взгляде, устремленном на Поппи, читался голод, который он всегда умел так хорошо прятать. А Поппи не имела ни малейшего представления, как защититься от такого человека, как Гарри.

Кэтрин постаралась сдержать дрожь в голосе. – Я не собираюсь обсуждать с тобой Хатауэев. И предупреждаю, держись от них подальше.

– Ты предупреждаешь меня? – мягко переспросил Гарри, в его глазах плескалось насмешливое изумление.

– Я не позволю тебе причинить вред кому-либо из моей семьи.

– Твоей семьи? – Он вскинул темную бровь. – У тебя нет семьи.

– Я имею в виду семью, на которую я работаю, – с ледяным достоинством произнесла Кэтрин. – Я говорю о моих подопечных. Особенно о Поппи. Я видела, как ты смотрел на нее сегодня утром. Если ты попытаешься навредить ей каким-либо способом...

– Я никому не собираюсь причинять вред.

– Но так случается, независимо от твоих намерений, разве нет? – Увидев, как сощурились его глаза, она почувствовала удовлетворение от того, что ее укол попал в цель. – Поппи слишком хороша для тебя, – продолжила она, – и она вне твоей досягаемости.

– Вряд ли что-либо в этом мире недосягаемо для меня, Кэт, – сказал он, и в его тоне не было ни грамма высокомерия. То, что его слова были очень похожи на правду, пугало Кэтрин еще больше.

– Поппи почти помолвлена, – резко ответила она. – Она влюблена в другого.

– Майкл Бэйнинг.

Ее сердце тревожно забилось. – Как ты узнал об этом?

Гарри проигнорировал ее вопрос. – Ты действительно думаешь, что виконт Андовер, человек известный своим жестким нравом и требовательностью к окружающим, позволит своему сыну жениться на одной из сестер Хатауэй?

– Да. Он любит своего сына, и следовательно, предпочтет закрыть глаза на то, что Поппи не из обычной семьи. Он не мог бы пожелать лучшей матери для своих будущих наследников.

– Он пэр. Родословная для него – все. И хотя генеалогическое древо Поппи дало такие великолепные ростки, его корни далеки от идеала.

– Ее брат – пэр, – отрывисто бросила Кэт.

– Только благодаря счастливому случаю. Хатауэи – дальняя ветвь семейства, и хотя у Рэмси есть титул, в глазах высшего света он не более пэр, чем ты или я. И Андовер понимает это.

– Какой же ты сноб, – заявила Кэтрин как можно невозмутимее.

– Вовсе нет. Не имею никаких претензий к чистоте крови Хатауэев. Напротив, от этого они мне только больше нравятся. Все эти анемичные дочери пэров даже в подметки не годятся тем двум девушкам, которых я видел сегодня утром. – На миг его лицо озарилось открытой искренней улыбкой. – Какая парочка! Поймать дикую обезьяну при помощи кувшина с засахаренными фруктами и веревки.

– Оставь их в покое, – повторила Кэтрин. – Ты играешь с людьми, как кошка с мышкой. Выбери себе для развлечения кого-нибудь другого. Видит Бог, у тебя нет недостатка в женщинах, готовых ради тебя на все.

– Это-то и делает их утомительными, – просто сказал он. – Нет, не уходи пока, – я хотел кое о чем спросить тебя. Поппи что-нибудь говорила обо мне?

Сбитая с толку, Кэтрин отрицательно покачала головой.

– Только то, что было интересно увидеть, наконец, загадочного владельца отеля. – Она пристально посмотрела на Гарри. – Что еще она могла мне сказать?

Лицо Гарри приобрело совершенно невинное выражение.

– Ничего. Просто хотелось бы знать, произвел ли я на нее впечатление.

– Уверена, ты ее ничуть не заинтересовал. Она влюблена в мистера Бэйнинга, человека доброго и благородного, в отличие от тебя.

– Ты ранила мои лучшие чувства. К счастью для меня, в делах любви женщины чаще предпочитают хорошим парням негодяев.

– Если бы ты хоть что-то понимал в любви, – едко парировала Кэтрин, – ты бы знал, что Поппи никогда не променяет человека, которому отдала свое сердце, на кого-то другого.

– Ее сердце может принадлежать ему, – легкомысленно заявил Гарри, – до тех пор, пока все остальное принадлежит мне.

И пока Кэтрин задыхалась от бессильной ярости, Гарри встал и подошел к двери. – Позволь проводить тебя. Не сомневаюсь, тебе хочется поскорее вернуться и забить тревогу. Долг – превыше всего.

Такого неотступного чувства тревоги Кэтрин не испытывала уже очень давно. Гарри... Поппи... Неужели он и вправду что-то испытывает к девушке? Или он просто решил жестоко пошутить над ней, Кэтрин?

Нет, с его стороны это вовсе не игра. Конечно, Гарри заинтересовался Поппи, – ведь ее сердечность, непосредственность и доброта так редки в его жестком, изощренном мире. Ему захотелось вырваться из привычной круговерти, припасть к источнику чистой радости, вот только для самой Поппи все это может закончиться плачевно, – он выпьет без остатка всю ее жизнерадостность и невинный шарм, которые так привлекают его в девушке.

Кэтрин не знала, что делать. Она не могла рассказать о том, что связывало ее с Гарри Ратледжем, и он прекрасно понимал это. Единственный выход, который она видела, – сделать помолвку Поппи с Майклом Бэйнингом настоящей и объявить о ней, как о свершившемся факте публично и как можно скорее. Завтра Бэйнинг должен нанести визит Хатауэям и сопроводить их на выставку цветов. Позже Кэтрин найдет способ, как ускорить процесс ухаживания. Она скажет Кэму и Амелии, что пришло время решить этот вопрос без промедления.

А если по какой-либо причине помолвка не состоится, – хотелось бы, конечно, думать, что этого не случится, – Кэтрин посоветует отправить Поппи за границу под ее присмотром. Во Францию, или, может быть, в Италию. Она даже готова вытерпеть компанию этого дерзкого лорда Рэмси, если он захочет к ним присоединиться. Что угодно, лишь бы удержать Поппи вдали от Гарри Ратледжа.

– Просыпайся, соня, – Амелия в пеньюаре, отделанном тонким кружевом, и с заплетенными в аккуратную косу темными волосами, вошла в спальню. Она только что закончила кормить малыша, и теперь, оставив младенца на попечение няни, принялась будить мужа. Привычка Кэма бодрствовать ночами и вставать ближе к полудню шла в разрез с ее философией "кто рано ложится и рано встает, здоровье, богатство и ум наживет".

Амелия подошла к окну и одним движением отдернула шторы, впуская в комнату яркий утренний свет. Со стороны кровати раздался протестующий стон. – Доброе утро, – радостно сказала она. -Скоро сюда придет горничная, чтобы помочь мне одеться. Тебе лучше накинуть на себя что-нибудь.

Она переместилась к комоду и принялась перебирать свои ажурные чулки. Краем глаза она наблюдала за Кэмом, его гибким, мускулистым телом, кожей, блестящей, как клеверный мед.

– Иди ко мне, – тягучим со сна голосом протянул Кэм, откидывая одеяло.

– Ни за что, – со смешком откликнулась она. – У нас слишком много дел. Все заняты, кроме тебя.

– Я как раз планирую кое-чем заняться. Как только ты подойдешь ко мне. Monisha, не заставляй меня гоняться за тобой в такую рань.

Амелия подчинилась, бросив на него суровый взгляд. – Уже давно не рано. На самом деле, если ты немедленно не начнешь одеваться, мы опоздаем на выставку цветов.

– Как можно опоздать к цветам? – Кэм покачал головой и улыбнулся, как делал каждый раз, когда она произносила что-то, что казалось ему типичной чепухой gadjo. Его пристальный взгляд был горячим и сонным одновременно. – Подойди ближе.

– Позже, – она беспомощно рассмеялась, когда он ловко пленил ее запястье. – Кэм, нет.

– Хорошая цыганская жена никогда не отказывает своему мужу, – поддразнил он.

– Горничная... – задыхаясь, произнесла она, когда он притянул ее к себе и прижал к своей теплой, золотистой коже.

– Подождет. – Он распахнул ее пеньюар, ладонь скользнула под тонкое кружево, кончики пальцев принялись исследовать нежные изгибы ее груди.

Ее смех затих. Он так много знал о ней – слишком много – и никогда не стеснялся пользоваться этим преимуществом. Амелия прикрыла глаза, руки обняли его за шею. Чистые, шелковистые локоны его волос легко скользили между ее пальцев.

Губы Кэма, лаская, коснулись ее горла, коленом он настойчиво побуждал ее разомкнуть ноги. – Либо сейчас, либо среди рододендронов на выставке цветов. Выбор за тобой.

Она изогнулась – не протестуя, а откликаясь на желание, которое он вызвал в ней; ее руки оказались в ловушке рукавов полураспахнутого пеньюара. – Кэм, – смогла выдохнуть она, когда его голова склонилась над ее беззащитной грудью. – Мы так ужасно опоздаем...

Он шептал ей о своем желании по-цыгански, как делал это всякий раз, когда сбрасывал с себя оковы цивилизации, и эти экзотические слова обжигали ее чувствительную кожу. А затем он овладел ею с яростной одержимостью, которая могла бы показаться грубой, если бы он не был так нежен.

– Кэм, – спустя какое-то время спросила она, все еще обнимая его за шею, – ты собираешься поговорить сегодня с Майклом Бэйнингом?

– Об анютиных глазках и примулах?

– О его намерениях в отношении моей сестры.

Кэм улыбнулся, его пальцы ласково перебирали пряди ее волос. – Ты возражаешь?

– Нет, напротив, я хотела бы, чтобы ты это сделал. – Она озабоченно нахмурилась. – Поппи запретила кому-либо критиковать мистера Бэйнинга за то, что он столько времени не может рассказать отцу о своем ухаживании за ней.

Кэм подушкой большого пальца разгладил появившуюся морщинку на ее лбу. – Он достаточно долго выжидал. Про таких, как Бэйнинг, цыгане обычно говорят: "он хочет съесть рыбу, но не желает лезть за ней в воду".

Амелия грустно рассмеялась в ответ. – Печально сознавать, что он так осторожничает в этом вопросе. Я хотела бы, чтобы Бэйнинг просто пришел к своему отцу и покончил с этим.

Кэм, который неплохо изучил аристократию за время работы в игорном клубе, сухо произнес. – Молодой человек, который собирается унаследовать так много, как Бэйнинг, должен быть осторожен.

– Мне все равно. Он обнадежил мою сестру. Если все это окажется пустым звуком, она будет очень страдать. Он отваживал от нее других поклонников, и целый сезон пропал даром...

– Шшш. – Кэм притянул ее к себе. – Я согласен с тобой, monisha... этому тайному ухаживанию пора положить конец. Я дам понять Бэйнингу, что пришло время действовать. И я сам поговорю с виконтом, если это поможет.

– Спасибо. – В поиске утешения Амелия прижалась щекой к его груди. – Я буду так рада, когда все решится. В последнее время я не могу избавиться от чувства, что у Поппи и мистера Бэйнинга ничего не получится. Надеюсь, я ошибаюсь. Я так сильно хочу, чтобы Поппи была счастлива, и... что мы станем делать, если он разобьет ее сердце?

– Мы будем заботиться о ней, – прошептал он, крепко обнимая жену, – И любить. Именно для этого нужна семья.