"Алоиз Качановский. Три трупа и фиолетовый кот, или роскошный денек [D]" - читать интересную книгу авторау повести Густава?
- Допустим, что я действительно не знаю этой концовки, ну и что из этого следует? - спрашиваю я. - Очень многое. Прежде всего, алиби, которое составит тебе Густав, теряет всякую ценность. Ты не слышал концовки повести, потому что тебя в это время не было в комнате. - Вздор! Густав подтвердит, что я не выходил, да и зачем мне было выходить? - Чтобы напиться, - говорит Франк, - повести Густава невозможно слушать на трезвую голову, это ясно. Густав так разворковался, что забыл обо всем на свете. Тебе все это страшно наскучило, и в определенный момент ты потихоньку встал и выскользнул в канцелярию, где держал бутылку. Когда ты был в канцелярии, позвонила черная, потому что она звонила все-таки в канцелярию. Ты поговорил с нею по телефону и попросил ее прийти через пятнадцать минут, пообещав, что подойдешь туда сам. После этого ты вернулся наверх в квартиру, где Густав закончил чтение, так и не заметив твоего отсутствия. Потом вы позвонили мне. Покидая квартиру, ты отстал от Густава и заскочил в канцелярию, чтобы разделаться с черной, которая уже была там. Твоего отсутствия Густав не заметил и на этот раз, он был упоен собственным творчеством, как токующий глухарь. Вот мой сценарий, Монти. Пока! Вместе с Майкой Франк исчезает за дверью, остаемся я, Пумс и Ванда. 16 - Я никогда в это не поверю! - заявляет Пумс решительно. Хватает стоящую на столе четвертинку и выпивает остатки водки. Очевидно, выступление Франка произвело определенный эффект. - Монти, какая была концовка? - тихо спрашивает Ванда. - Не знаю, - признаюсь я, - я уснул. - Уснул? - Я пил несколько предыдущих ночей подряд и страшно устал, а повесть была безнадежна. Я уснул именно тогда, когда Густав приближался к концовке. Разбудила меня сигарета. Я держал в руке сигарету, которая догорела до конца и обожгла мне палец - вот, посмотри! Показываю Ванде средний палец правой руки и с огорчением замечаю, что след от ожога прошел, палец чистый, как слеза. Ванда кивает головой и воздерживается от комментариев. Не верит мне, это ясно. Пумс внимательно наблюдает эту сцену и, очевидно, тоже борется с подозрением. Интересно, поверит ли она, что я убийца. Мне бы хотелось, чтобы не поверила. Не очень мне это поможет, но все-таки. Пока хоть кто-нибудь будет убежден в моей непричастности к убийству, мне хватит сил отпираться от этих двух трупов до последнего дыхания. Франк был прав - это лучший способ обороны. Пумс морщит лобик в чрезмерном умственном напряжении и неожиданно светлеет. - Но ведь это невозможно! Вы никак не могли убить! Ведь госпожа Поляк разговаривала с черной через полчаса после того, как вы вышли из дома. В это время вы были уже у господина Шмидта. Господин Шмидт пошутил, правда? - Согласно концепции Франка, Майка солгала, - говорю я, - солгала, чтобы спасти меня. Когда она пришла сюда, черная уже была мертва. Майка отнесла |
|
|