"Александр Кабаков. Весна-лето" - читать интересную книгу автора

А пока идет, длится другая, новая, последняя жизнь.

Ну, как работается? Ничего, нормально, все нормально. Сколько у
тебя сегодня времени? Часа полтора, может, два, извини, больше не
получится. Почему ты извиняешься, я тоже больше не могу, мне к пяти на
передачу. Хорошо, я отвезу тебя, пока идем где-нибудь попробуем
пообедать. Да где же ты пообедаешь, опять будешь искать и злиться,
давай просто где-нибудь выпьем кофе, а поем я в Останкине. Ты-то
поешь, а я сам голодный, идем, идем... Ну, а как у тебя дела? Были
новые предложения? Кто из режиссеров глаз положил? Не говори чепухи и
пошлостей, это уже не ревность, ты просто хочешь меня обидеть. Извини,
ну извини... Ладно. Только не пей сегодня, хорошо? Хорошо, не буду,
только одну рюмку. Ну грех же не воспользоваться, если в этой помойке
оказался приличный коньяк... Командир, в Останкино, червонец,
поедешь?.. А, мать... В Останкино, командир... Слушай, я опоздаю,
давай в метро, будет быстрее. Если следующий не повезет - хорошо,
пойдем в метро... Вот видишь, все-таки едем. Поцелуй меня, и давай
больше не спорить, ладно? Ладно. Ты меня любишь? Любишь-любишь.

И никогда, никогда, никогда не описать эту тьму, и огни, и
асфальт, и дождь, и езду. Так и сдохну, и никто не узнает, что это
такое - вечерняя, ночная езда по Москве в такси, на леваке, под
слишком громкую музыку... Может, кто-нибудь уже описал или опишет? Ну,
спасибо тебе за такую перспективу! Я сам хочу, понимаешь, сам, и никто
это не опишет никогда - то, что видел я, понимаешь? Понимаю, конечно,
понимаю... И если я это не опишу, то это умрет, понимаешь, значит, я
вместе с собой уморю все это... извини, я говорю банальности, мне не
хочется искать другие слова... Ничего. Не расстраивайся, милый,
любимый, не расстраивайся и не пей, пожалуйста, я тебя прошу, хорошо?
Хорошо.

Самое главное - это именно красные хвостовые огни, это важнее
всего. И еще исчезновение деталей в темноте и под дождем, праздничная
нарядность мокрого асфальта и красных уплывающих огней...

Если это вдруг случайно можно продолжить, если повезло и в сумке
болтается купленная у ханыги возле Елисеевского за двадцатку бутылка -
тогда есть смысл в очередной раз попытаться. Уже вернувшись, ощущая
двойной жар - в затылке и шее от проглоченного перед тяжелым поздним
ужином неполного стакана, и во лбу, в надбровьях, от усталости и
желтого света лампы, - чувствуя, кроме того, что минут через двадцать,
через полчаса кайф пройдет, жар схлынет, и останется только усталость,
потянет в сон... Вот тут-то и есть надежда поймать эти огни, этот
мокрый блеск и впихнуть их в серые строчки, выезжающие из старого
"рейнметалла" с блеклой лентой.

Лишь бы поймать! Тогда уже можно спокойно закурить и, слегка
улыбаясь хитро-безумной улыбкой в пустоту, отодвинувшись от стола,
додумывать и довязывать эту детскую забаву - Сюжет. Сюжет, Сюжет,
Сюжет, будь он неладен! Ну почему же нельзя, невозможно, самому