"Лидия Джойс. Шепот ночи " - читать интересную книгу автора

Канта на немецком. Лейпцигские "Ученые записки", учрежденные Лейбницем,
опять на немецком. "Что такое собственность?" Прудона на французском.
"Эдинбургский философский журнал" на английском. "Геттингенские штудии",
снова на немецком. Неудивительно, что Алси знает столько языков. Она читает
журналы и книги со всей Европы.
- Оказывается, я женился на ученой даме.
Думитру сухо усмехнулся, глядя на растерянное лицо Алсионы. Если она
распоряжается деньгами, то почему бы вслед за этим ей не иметь мужских
увлечений? Если так дело пойдет, то скоро она наденет брюки, а он - корсет.
- Не нужно так удивляться. - Ее глаза, прищурившись, превратились в
зеленые щелки. Поджатые губы совершенно не шли ее лицу.
- Почему? - возразил Думитру. После открытий, которые принесло ему
сегодняшнее утро, у него возникло мелочное желание немного помучить Алси и
тем потешить себя. - Не всякому мужчине выпадает такая честь.
- Как я уже сказала, это всего лишь игра, не более того. Пожалуйста,
оставь мне это маленькое развлечение. - Взяв у него из рук книги. Алси
решительно повернулась к нему спиной и положила их на стол.
- Алсиона... - начал Думитру.
Она напряженно замерла, и он тут же умолк, легкая насмешка мгновенно
сменилась раскаянием. Хоть Думитру и был раздосадован распоряжениями тестя
относительно денег дочери, Алси не имела к этому никакого отношения. Если уж
на то пошло, это его собственное упущение: распределение долей ее приданого,
несомненно, оговаривалось в письме к Бенедеку, которое он не сумел
перехватить. Нечестно срывать на ней свое раздражение.
- Алси, - снова начал Думитру, на этот раз мягче. - Я не смеюсь над
тобой. Я просто хотел сказать, что это неожиданно. Удивительно и неожиданно.
Если не считать опасений, что моя жена окажется отвратительной безумной
старухой, больше всего я боялся, что она будет скучной куклой, но ты
убедительно опровергла эти опасения.
Линия ее плеч чуть смягчилась, но Алси по-прежнему не оборачивалась.
- Большинство считает, что математика и философия скучны.
Она права, согласился в душе Думитру, но не собирался в этом
признаваться, во всяком случае, пока.
- Я в этом не разбираюсь, - ответил он, пытаясь внести в разговор долю
легкомыслия. - Я никогда не испытывал интереса и не имел особых талантов ни
в той, ни в другой области и скверно учился по любому предмету, который
сразу не захватывал мое воображение, а оно у меня, увы, очень переменчиво.
Услышав это признание, Алсиона наконец повернулась к нему, уголки ее
губ дрогнули от легкой улыбки, и Думитру без слов понял, что прощен. Ее
глаза смягчились, краски вернулись на побледневшее лицо. Сдержанность
придавала ее красоте особую хрупкость и прелесть, но Алси, казалось, не
замечала собственной обворожительности.
- Над чем ты работаешь? - поинтересовался Думитру. Он не испытывал к
предмету ее занятий жгучего интереса, но знал, что Алси будет рада
рассказать.
- Над тем же, что и в последние три года. Это называется
гиперкомплексные числа.
Энтузиазм в ее голосе оказался бы заразительным, если бы Думитру имел
хоть малейшее понятие о предмете. Поэтому он молча смотрел на Алси.
Она вздохнула.