"Мор Йокаи. Сыновья человека с каменным сердцем" - читать интересную книгу автора

тяжко.
- А немало, видно, было у нее горя за двадцать лет.
- Кто-кто, а я-то уж это знаю, - сказал Ридегвари.
- Уважаемый господин администратор был близким другом семьи.
- Таким же близким, как близки между собой душа и тело, - отозвался
тот, пропустив за этим разговором один из самых витиеватых периодов
преамбулы епископской речи, где в весьма утешительной форме раскрывалась
перед слушателями связь, существующая между душой и телом.
Сиятельная вдова отняла на мгновение увлажненный слезами платок от глаз
и попыталась придать лицу выражение спокойствия.
- Она и сейчас еще красавица, - прошептал один из господ на ухо
другому.
- Двадцать лет сохранялась, как на льду.
- Полагаю, она вряд ли пробудет вдовой долее положенного срока.
При этих многозначительных словах господин администратор лишь слегка
подкрутил кончики своих усов и проговорил:
- Послушаем господина епископа, он красиво говорит.
И действительно епископ говорил красиво. В умении произносить проповеди
он не имел соперников.
Однако чиновных господ гораздо больше епископской проповеди интересовал
вопрос о том, какие ордена и отличия изображены на геральдическом полотнище,
окаймленном траурной лентой. Господин администратор дал на сей счет
исчерпывающее объяснение рядом сидящим господам: когда, от кого и за какие
заслуги получил усопший тот или иной орден. Теперь их предстояло вернуть
обратно. Да, их, безусловно, вернут.
Надгробное слово тем временем подошло к концу, оставив присутствующих в
убеждении, что более блестящей похоронной речи уже давно не произносили и
вряд ли скоро произнесут над прахом кого-либо из смертных.
Затем послышалась печальная музыка. В сельской церкви был свой орган;
усопший приобрел его на собственные средства. Хор певчих превосходно
исполнил одну из лучших траурных мелодий, известную нам по опере
"Навуходоносор", разумеется с новым, сочиненным специально для данного
случая текстом.
- Если бы покойник услышал, что над его гробом распевают хоры из
опер!.. Он бы восстал из гроба, чтобы крикнуть капельмейстеру: "Осел!"
Эти слова произнес господин Ридегвари, повернувшись к соседу.
- А что, он не любил оперных арий?
- Он выходил из себя, когда церковное пение украшали театральными
выкрутасами. В завещании он ясно и определенно потребовал, чтобы на его
похоронах не исполняли никаких светских мелодий.
- А вы знакомы с завещанием усопшего?
Администратор лишь самодовольно кивнул, опустив веки; при этом кончики
его подкрученных усов дрогнули: это, мол, секрет, но, разумеется, не от
него.
Траурным пением похоронная церемония не закончилась.
На скамье возле церковной кафедры сидели рядом три священника; они
сидели тут неспроста.
После второго хора на кафедру поднялся его высокопреподобие.
- Неужели еще будет говорить и третий? - заерзав на лавке, вопросил
один чиновный господин у другого.