"Мор Йокаи. Сыновья человека с каменным сердцем" - читать интересную книгу автора

найдется ли в ней хоть одно слово, которое выдавало бы во мне изменника или
оскорбителя его величества?
У старика от волнения дрожали губы, и его горящие глаза наполнились
слезами.
Офицер взял у него из рук бумагу и прочел ее. Священник неотрывно
следил за выражением его лица.
- Ну, сударь! Что скажете? Можно ли осудить меня за это?
Молодой человек вчетверо сложил лист с текстом молитвы и, протянув его
старику, тихо сказал:
- Я бы не осудил вас.
- Благослови вас за это бог. Жаль, что мои судьи думают иначе.
Между тем перед священником в эту минуту сидел его настоящий "судья":
ведь гусарский офицер был не кто иной, как сын человека, над телом которого
старец прочел последнюю молитву.
- И все же позволю себе, милостивый государь, дать вам добрый совет, -
проговорил молодой человек. - Прежде всего никуда не ходите, пока вас не
вызовут. Никуда не ходите и никому не жалуйтесь на учиненную
несправедливость. За то, в чем вас обвиняют, вас не постигнет кара, но если
вы вздумаете доказывать свою правоту, дело может обернуться худо и вас
накажут втройне.
- Так что ж мне делать?
- Ровным счетом ничего. Сидеть и ждать. Если за вами пришлют, ступайте
куда прикажут. Велят остановиться, стойте. Будут что-нибудь говорить, -
слушайте молча. А как только заметите, что говорить перестали, -
постарайтесь тихонько уйти: спиной отыщите дверь и прямехонько домой. А
людям, что встретятся вам по дороге и станут о чем-нибудь спрашивать, -
ничего не отвечайте.
- Но ведь тогда они сочтут меня круглым болваном!
- Поверьте мне, отче, с таким титулом можно объездить полмира.
- Добро, сын мой, принимаю совет. Лишь бы это не затянулось надолго.
Жить в Вене накладно.
- Об этом не тужите, святой отец. Раз уж вас вызвали сюда вопреки вашей
воле, то, несомненно, найдется кто-нибудь, кто заплатит за все издержки.
Старый священник выразил неподдельное удивление. Хотел бы он знать, кто
этот "кто-нибудь"!
- Однако мне пора по своим делам. Дай вам бог удачи, отец.
Священник хотел задержать молодого офицера еще на минуту, чтобы
отблагодарить за все, но гусар спешил; он пожал старику руку и удалился.
Вскоре после его ухода появился слуга с чашкой черного кофе для "его
высокопревосходительства".
Тщетно священник объяснял ему, что не хочет завтракать, ибо это не в
его привычках; австриец покинул его, пятясь к дверям и непрестанно кланяясь.
Старик только покачал головой. Удастся ли ему проделать то же самое,
если нужно будет ретироваться из кабинета сановника, расточая по пути
уверения в своей преданности?
Но поскольку кофе остался, наш путешественник, чтобы он не пропадал
даром (все равно ведь придется платить!), выпил его. Надо признаться, что
кофе пришелся ему по вкусу.
Только бы поскорее пришел этот слуга и забрал порожнюю посуду, ибо если
разобьется хоть одна чашка из дорогого сервиза, то это влетит в копеечку.