"Стефан Жеромский. Сизифов труд " - читать интересную книгу автора

зловещим. Долго сидел мальчуган на постели, беспомощно озираясь, не в силах
понять в своем жестоком страдании, зачем это с ним сделали, что это значит,
ради чего его так мучат.
На следующий день, после дурно проведенной ночи, он пробудился довольно
поздно. В квартире никого не было, учительская постель была уже застлана,
диванчик убран. За дверью, возле которой висели календарь и плетка,
раздавалось беспрестанное покашливание и тихий гомон голосов,
разнообразившийся время от времени раскатистым смехом или громким плачем.
Сгорая от любопытства, Марцинек вскочил с постели, торопливо оделся и
стал прислушиваться к шуму за таинственной дверью, которая вчера выглядела
так, словно вела в пустой сарай, сегодня же казалась занавесом, скрывавшим
какое-то интересное зрелище.
- Что, молодой человек, интересуетесь увидеть школу? - крикнула
учительница, появляясь из кухоньки. - А мылись вы, молодой человек,
причесывались, оделись опрятно? Сперва нужно одеться, а потом уж думать о
том, чтобы посмотреть школу.
Марцинек оделся с трудом, так как до сих пор мыться и одеваться
помогала ему мать, быстро выпил кружку горячего молока и стал ждать. После
завтрака учительница взяла его за руку и, как была в белой ночной кофточке,
ввела в классную комнату. Когда дверь открылась, в голове Марцина
промелькнула мысль: да это костел, а никакая не школа.
Комната была полна. На всех скамьях сидели мальчики и девочки. Группка
пришедших позже других, не найдя себе места, стояла под окном. Мальчики
сидели в сукманах, в отцовских куртках, даже в материнских кофтах;
у некоторых на шеях были шарфы, а на руках шерстяные рукавицы; на головах у
девочек были платочки и косынки, словно они находились не в душной комнате,
а среди сугробов в чистом поле. Все кашляли, а большинство до прихода
учительницы занималось взаимным "выжиманием масла", каковое развлечение они,
впрочем, не сумели бы сами определить этим техническим термином.
- Михцик, вот панич из Гавронок, покажи-ка ему школу, ему любопытно, -
сказала учительница, обращаясь к мальчику, сидевшему на первой скамье, возле
самых дверей.
Это был подросток лет двенадцати-тринадцати, светлый блондин с серыми
глазами. Он вежливо подвинулся и освободил место Марцинеку, который присел
на краешке, пристыженный и смущенный. Пани Веховская вышла, отдав громкое и
решительное распоряжение не нарушать публичное спокойствие.
- Как тебя зовут? - учтиво спросил Михцик.
- Марцин Борович.
- А меня Петр Михцик. Читать умеешь?
- Умею.
- Но, наверно, по-польски?
Марцин с недоумением взглянул на него.
- По-русски умеешь читать? - спросил тот, старательно выговаривая
русские слова.
Марцин покраснел, опустил глаза и тихонько прошептал:
Я не понимаю...
Михцик торжествующе улыбнулся и тотчас вынул из самодельного
деревянного ранца со шнурком русскую хрестоматию Паульсона, открыл эту книгу
на самой засаленной странице и стал быстро читать, потрясая головой и
раздувая ноздри: