"Джером Клапка Джером. Памяти Джона Ингерфильда и жены его Анны" - читать интересную книгу автора

лишенный всякой помощи, вынужден защищаться собственными силами.
Джон Ингерфилд созывает стариков и с их помощью пытается пробудить
здравый смысл и рассудок у своих обезумевших от ужаса рабочих. Стоя на
крыльце конторы и обращаясь к наименее перепуганным из них, он говорит о
том, какую опасность таит в себе паника, и призывает к спокойствию и
мужеству.
- Мы должны встретить бедствие и бороться с ним, как мужчины! - кричит
он сильным, покрывающим шум голосом, который не раз сослужил службу
Ингерфилдам на полях сражений и на разбушевавшихся морях. - В нашей среде не
должно быть трусливого эгоизма и малодушного отчаяния. Если нам суждено
умереть, мы умрем, но с божьей помощью мы постараемся выжить. В любом случае
мы сплотимся и будем помогать друг другу. Я не уеду отсюда и сделаю для вас
все возможное. Ни один из моих людей не останется без помощи.
Джон Ингерфилд умолкает, и, когда звуки его сильного голоса затихают
вдали, за его спиной раздается нежный голос, чистый и твердый:
- Я также пришла сюда, чтобы быть с вами и помогать своему мужу. Я буду
ухаживать за больными и надеюсь принести вам пользу. Мой муж и я сочувствуем
вашей беде. Я уверена, что вы будете мужественны и терпеливы. Мы вместе
сделаем все возможное и не будем терять надежды.
Он оборачивается, готовый увидеть за собой пустоту и подивиться
помрачению своего рассудка. Она вкладывает свою руку в его, и они смотрят
друг другу в глаза; и в это мгновение, в первый раз в жизни, эти два
человека по-настоящему видят друг друга.
Они не говорят ни слова. На разговоры нет времени. У них масса работы,
очень срочной работы, и Анна хватается за нее с жадностью женщины, долгое
время тосковавшей по радости, которую приносит труд. И при виде того, как
она быстро и спокойно движется среди обезумевшей толпы, расспрашивая,
успокаивая, мягко отдавая распоряжения, у Джона возникает мысль: вправе ли
он позволить ей остаться здесь и рисковать жизнью ради его людей? И за ней
другая: а как он может помешать ей? Ибо за этот час он осознал, что Анна -
не его собственность: что он и она - как бы две руки, повинующиеся одному
господину; что, работая вместе и помогая друг другу, они не должны мешать
один другому.
Пока Джон еще не до конца понимает все это. Самая мысль кажется ему
новой и странной. Он чувствует себя, как ребенок в волшебной сказке,
внезапно обнаруживший, что деревья и цветы, мимо которых он небрежно
проходил тысячи раз, могут думать и говорить. Один раз он шепотом
предупреждает ее о трудностях и об опасности, но она отвечает просто: "Я
обязана заботиться об этих людях так же, как и ты. Это моя работа", - и он
больше не настаивает.
Анна обладает чисто женским врожденным умением ухаживать за больными, а
ее острый ум заменяет ей опыт. Заглянув в две-три грязные лачуги, где живут
эти люди, она убеждается, что для спасения больных необходимо поскорее
вывезти их оттуда. И она решает превратить огромную контору - длинную,
высокую комнату на другом конце пристани - во временную больницу. Взяв в
помощь семь или восемь женщин, на которых можно положиться, она приступает к
осуществлению своего замысла. Она обращается с гроссбухами, словно это книги
стихов, а товарные накладные - какие-нибудь уличные баллады. Пожилые клерки
стоят, ошеломленные, воображая, что наступил конец света и мир стремительно
проваливается в пустоту, по вот их бездеятельность замечена и их самих