"Сильви Жермен. Дни гнева " - читать интересную книгу автора

покорный, потерянный вид был единственным выражением ее досады из-за того,
что вновь не удалось поймать и задушить заклятого врага по имени Голод. Ни
один человек не подозревал о ее муках, даже родная мать. Эдме была ослеплена
величием и покоем цветущего, словно божество плодородия, тела и с радостью
насыщала и украшала его. День-деньской работала она на свою дочь, а та
только и делала, что безуспешно изгоняла голод из своего тучного тела. С
утра Эдме готовила для дочери ванну, наполняя просторное деревянное корыто
талой водой с добавлением настоя ароматных кореньев, потом причесывала,
одевала и украшала ее. Наряжала в длинные, расшитые яркими цветами шали,
укладывала в шиньон ее тяжелые медно-рыжие волосы, нанизывала на тонкие
пальчики резные деревянные кольца, отполированные до янтарного блеска.
Надевала на шею длинные, в несколько рядов, бусы из прозрачного синего
стекла, похожие на позвякивающие четки. Затем, переполненная гордостью и
восхищением, она вела эту живую статую исполинской Мадонны на кухню и
усаживала на скамью перед очагом. И Рен сидела до самого вечера молча, лишь
изредка тихонько не то посмеиваясь, не то постанывая, и рассеянно шила. Так
проводила она целые дни, то у очага, то у окошка в сад: смотря по времени
года, с иголкой в изящных пальцах, за шитьем или вышиваньем. Эдме хлопотала
по хозяйству, стряпала, возилась в огороде и на птичнике.
Жузе относился к дочери не с таким безоглядным обожанием, как Эдме.
Толстуха Ренет вызывала в нем смешанные чувства изумления, замешательства и
страха. Что будет с их колоссальным детищем, которое ест, как десяток
лесорубов, и все равно не может насытиться, а умеет только с сонным видом
водить иголкой? Груз старости день ото дня все больше сгибал тело Жузе, и он
знал, что скоро не сможет наниматься ни в лесорубы, ни в сплавщики, ибо сил
его не хватит ни на лесную, ни на речную работу. Кто тогда позаботится о
них? Какой мужчина захочет взять в жены эту горемычную дебелую громадину, у
которой нет никакого приданого, кроме ненасытного голода? Тревожные мысли не
шли у Жузе из головы, поделиться же ими с женой он не смел: Эдме сочла бы их
кощунственными, - и потому еще сильней наваливались на него усталость и
старость.

СУМЕРКИ

И все же нашелся мужчина, пожелавший Толстуху Ренет и решившийся взять
ее в жены. Им оказался старший сын Амбруаза Мопертюи, хозяина всех окрестных
лесов. Сольш, Жалль и Файи - так они назывались. Никто не знал, как удалось
Амбруазу Мопертюи, незаконному сыну местной крестьянки, разбогатеть, с
помощью каких темных махинаций он стал владельцем лесов, принадлежавших
раньше Венсану Корволю. На хуторах рассказывали разное по поводу загадочного
поворота его судьбы, но во всех рассказах сквозила гордость: что ни
говорите, не часто случалось, чтобы кто-нибудь из местных, из жителей лесных
хуторов, завладел добром обитателя благодатной долины. Ведь горцы были так
же бедны, как их земли на вздыбленных гранитных отрогах, заросших сумрачными
лесами, в чаще которых попадались ручьи и озерца, были вкраплены обнесенные
живою изгородью поля и луга да утопающие в зарослях ежевики и крапивы
хутора. Кое-кто жил в затерянных среди лесов бревенчатых домишках,
законопаченных глиной, смешанной с мхом и соломой. Амбруаз Мопертюи жил
среди лесных горцев. Он был таким же, как они, и даже последним,
ничтожнейшим из них, байстрюком, но благодаря хитрости и напористости