"Мерил Джейкоб. Венецианская леди [love]" - читать интересную книгу автора

все, чтобы нравиться: молодость, красоту и богатство!
Джимми развалился на краю постели и протестовал не особенно горячо:
- Не издевайтесь надо мной, дорогая. Вы преувеличиваете.
- Но я не шучу. Я говорю правду. Тогда, окончательно убежденный и
полный гордости, Джимми выпрямился, машинально поправляя галстук.
- Идите спать, Джимми, - заявила Диана. - Мы поговорим об этом завтра.
Джимми поцеловал ее и вышел. Леди Диана зажгла лампу у изголовья
кровати. Меньше, чем когда-либо, сон соблазнял ее. Три реликвии "Беатриче"
были здесь, рядом с ней. Никогда экзальтированный пилигрим не созерцал
более напряженно останки святого. Она больше не пыталась бороться с чарами
незнакомца, который целую ночь плел вокруг нее сетку своей невидимой
паутины. Ее глаза попеременно переходили с одного предмета на другой: она
пыталась разгадать эту душу сквозь слова, написанные карандашом на
заголовке газеты; понять эту сильную волю, судить о ней по четкости букв,
проникнуть в сущность его "я". Он, по-видимому, человек сильной воли, если
только ясный тембр его голоса не обманывает.
Бледная солнечная заря обволакивала уже комнату, бросая жидкие блики
света на вазы и разноцветное стекло. Далекая сирена пароходика
свидетельствовала о пробуждении города. Но леди Диана оставалась
безучастной к первым признакам наступления дня. Она была не одна в
комнате, она мысленно разговаривала с угадавшим ее вопросы собеседником. И
этот призрак воплотился для нее в образах перчатки, газеты и спичечной
коробки.

***

Ежедневно, в половине седьмого вечера, графиня Мольтомини собирала
обычно свой двор у "флориани". На столе, окруженном железными стульями,
вырастали бутылки портвейна.
Вдоль площади Святого Марка ложились тени от новой Прокурации.
Голуби, уставшие от фотографирования и толпы кретинов, закармливавших их
кукурузой, возвращались в свои гнезда, под каменными карнизами.
В этот вечер графиня Мольтомини восседала с леди Дианой с правой
стороны и маркизой д'Антреван слева от себя. Командор Лоренцетти ел
мороженое, а Троделетто пил вермут с содовой водой. Они обсуждали
последний роман Жоржа-Мишеля: "На Венецианском празднике".
Маркиза д'Антреван заметила:
- Жорж-Мишель честно заплатил свой эстетический долг. Я нахожу, что
все мы, иностранцы, должники прекрасной и великодушной Венеции,
безвозмездно очищающей нас лучами своей ясной и чистой красоты.
Мольтомини любезно поклонилась.
- Благодарю вас за моего предка, сражавшегося за славу Венеции. Но
сейчас, моя дорогая, она становится немецкой колонией. Немецкие туристы
наполняют отели. У Пильсена лакей предложил мне вчера стул со словами:
"Bitte schon, Frau! У нас говорят уже языком не Гвидо да Верона, а Макса
Рейнгардта "Знаменитый немецкий режиссер". По дороге с озер мы всюду
встречали автомобили с маркой "Даймлер-Бенц". На вилле д'Эсте, у озера
Комо, только и видишь представителей Саксонии и Вестфалии. Что за
аппетиты, господа!
Командор Лоренцетти сострил: