"Мерил Джейкоб. Венецианская леди [love]" - читать интересную книгу авторавсе, чтобы нравиться: молодость, красоту и богатство!
Джимми развалился на краю постели и протестовал не особенно горячо: - Не издевайтесь надо мной, дорогая. Вы преувеличиваете. - Но я не шучу. Я говорю правду. Тогда, окончательно убежденный и полный гордости, Джимми выпрямился, машинально поправляя галстук. - Идите спать, Джимми, - заявила Диана. - Мы поговорим об этом завтра. Джимми поцеловал ее и вышел. Леди Диана зажгла лампу у изголовья кровати. Меньше, чем когда-либо, сон соблазнял ее. Три реликвии "Беатриче" были здесь, рядом с ней. Никогда экзальтированный пилигрим не созерцал более напряженно останки святого. Она больше не пыталась бороться с чарами незнакомца, который целую ночь плел вокруг нее сетку своей невидимой паутины. Ее глаза попеременно переходили с одного предмета на другой: она пыталась разгадать эту душу сквозь слова, написанные карандашом на заголовке газеты; понять эту сильную волю, судить о ней по четкости букв, проникнуть в сущность его "я". Он, по-видимому, человек сильной воли, если только ясный тембр его голоса не обманывает. Бледная солнечная заря обволакивала уже комнату, бросая жидкие блики света на вазы и разноцветное стекло. Далекая сирена пароходика свидетельствовала о пробуждении города. Но леди Диана оставалась безучастной к первым признакам наступления дня. Она была не одна в комнате, она мысленно разговаривала с угадавшим ее вопросы собеседником. И этот призрак воплотился для нее в образах перчатки, газеты и спичечной коробки. *** Ежедневно, в половине седьмого вечера, графиня Мольтомини собирала обычно свой двор у "флориани". На столе, окруженном железными стульями, вырастали бутылки портвейна. Вдоль площади Святого Марка ложились тени от новой Прокурации. Голуби, уставшие от фотографирования и толпы кретинов, закармливавших их кукурузой, возвращались в свои гнезда, под каменными карнизами. В этот вечер графиня Мольтомини восседала с леди Дианой с правой стороны и маркизой д'Антреван слева от себя. Командор Лоренцетти ел мороженое, а Троделетто пил вермут с содовой водой. Они обсуждали последний роман Жоржа-Мишеля: "На Венецианском празднике". Маркиза д'Антреван заметила: - Жорж-Мишель честно заплатил свой эстетический долг. Я нахожу, что все мы, иностранцы, должники прекрасной и великодушной Венеции, безвозмездно очищающей нас лучами своей ясной и чистой красоты. Мольтомини любезно поклонилась. - Благодарю вас за моего предка, сражавшегося за славу Венеции. Но сейчас, моя дорогая, она становится немецкой колонией. Немецкие туристы наполняют отели. У Пильсена лакей предложил мне вчера стул со словами: "Bitte schon, Frau! У нас говорят уже языком не Гвидо да Верона, а Макса Рейнгардта "Знаменитый немецкий режиссер". По дороге с озер мы всюду встречали автомобили с маркой "Даймлер-Бенц". На вилле д'Эсте, у озера Комо, только и видишь представителей Саксонии и Вестфалии. Что за аппетиты, господа! Командор Лоренцетти сострил: |
|
|