"Валерий Язвицкий. Иван III - государь всея Руси (Исторический роман в 5 книгах, кн.1-3) " - читать интересную книгу автора

Сердце княжича сжалось, и, боясь заплакать, он торопливо стал
обгрызать поданное ему Ульянушкой стегнушко жареного гуся. Отирая жирные
руки и губы столовым полотенцем, он торопливо утирал незаметно и слезы. Но
Софья Витовтовна все видела и, обратившись к любимому внуку, сказала с
нарочитой веселостью:
- А ну-ка, Иванушка, скажи, какое ныне лето?
Княжич, пересиливая себя, чуть помолчал и голосом спокойным, но с
едва заметной дрожью, ответил ясно и раздельно, как будто отвечал своему
наставнику:
- Шесть тыщ девятьсот пятьдесят третье лето от сотворения мира...*
_______________
* 1445 год.

Старая княгиня гордо улыбнулась, увидев изумление на лице отца
Александра, и добавила:
- Знай, любимик мой, что худа всегда ждут в высокосныя леты, а
прошлое лето было высокосное, а и тогда худого нам не было...
- Ничего худого по воле божией и ныне не будет, - добавил Александр,
поняв, что старая княгиня хочет утешить и сноху и внука.
- Марьюшка, - продолжала Софья Витовтовна, - враги-то наши того не
ведают, что они - токмо краешки, а середка-то всему - Москва, все под
Москву само придет. Всех их Москва съест, а без Москвы и Руси не стоять.
Вот и моего сыночка скороверного сама Москва, божией милостью, с десяти
годочков бережет...
- Да и советы твои берегут, государыня, - добавил отец Александр. -
Из детства ты его государствованию вразумляла...
Иван не слушал дальше, затосковав опять по отце. Так вот и стоит он
перед ним в золотых доспехах, каким он уезжал на рать, а глаза у него
веселые, веселые - смеются...
Когда же подали изюм, редьку, варенную на меду, рожки, финики,
сушеную смокву, обед пришел к концу. Маленький Юрий устал, захотел спать,
не ел даже лакомства, зевал и потягивался.
- Ульянушка, - сказала Марья Ярославна, - уложи-ка его спать...
Мамка Ульяна засуетилась около Юрия, взяла его на руки и понесла в
спальню княжичей, нараспев приговаривая:
- Потягота на Федота, а с Федота на Якова, а с Якова на всякого...
Вышел вслед за Ульяной из-за стола и княжич Иван, захватив кусок
сухой смоквы. Сам он уж больше не хотел сладкого, но брал смокву для друга
своего Данилки, сына дворецкого Константина Ивановича.
Отстав от Ульянушки, Иван задумчиво и медленно, а не скачками, как
всегда, сошел во двор по широкой лестнице с резными решетками по бокам. Он
только сегодня за трапезой вполне осмыслил всю беду, которая может
постигнуть отца, бабку, мать и его самого с Юрием. Улу-Махмет казался ему
теперь страшным, вроде Змея Горыныча, о котором ему с Юрием Ульянушка
сказывала, и досадно было за отца, что он не умеет делать так, как
следовало, как бы Добрыня Никитич сделал или, еще лучше, как сам Илья
Муромец...
Зажимая в кулаке кусок сушеной смоквы, он обошел княжие хоромы и
направился к черному крыльцу бабкиных хором, к жилым подклетям, где всегда
его поджидал Данилка. После обеда им было самое свободное время, когда все