"Август Ефимович Явич. Севастопольская повесть " - читать интересную книгу автора

их достоянием. А по обеим сторонам дороги стояли эсэсовцы в черных мундирах,
и был повсюду немецкий порядок.
А когда показалось осеннее робкое солнце и обогрело людей своими косыми
лучами, люди воспрянули духом и перестали плакать: не на веки же вечные
запрут их в это проклятое гетто... А дети начали смеяться и радоваться. И
тогда впереди, за поворотом, прострочила первая автоматная очередь. Люди не
сразу сообразили, пока не услыхали страшные вопли... Сколько раз Яков
мысленно проходил по этой трагической дороге. Теперь ему казалось, что он
сам был там и все видел и все пережил. Ров завалили трупами доверху,
засыпали землей. По рассказам очевидцев, земля шевелилась двое суток.
Чудом уцелевший старик Эфраим Белявский рассказал Якову все, как было.
"Когда я встречусь с фашистом у престола всевышнего, - сказал он
напоследок, - я и там схвачу его за глотку".
- А я так думаю, что мы с фашистом на земле сквитаемся, - сказал Федя,
глубоко пораженный рассказом Якова. - А то не стоило бы умирать. Нам сердце
нужно, как кремень, - искры из него высекай, а само не горит. Воевать нам
долго, очень долго... Конца не видно.
- Да, пожалуй, конца не видно.
Они были вдвоем и могли быть безбоязненно откровенны.
Якову пора было на КП.
- Зря я чистокровного не ухлопал, - сказал Федя с сожалением. - Теперь
мне одному скучно будет.
- Скоро смена придет. Смотри, Федя, не заснуть бы тебе... - сказал Яков
озабоченно.
Оставшись один, Федя начал всячески развлекать себя. Вдруг увидел
колышущиеся на волне щиты, по которым крейсер ведет учебную стрельбу
тяжелыми железными болванками. И в тот момент, когда с бурным всплеском
упала болванка, он вздрогнул и проснулся.
- Ох, братва! - воскликнул он, завидев смену, и так потянулся, что в
костях у него хрустнуло.

8. "Главное, не думать о себе"

Федя шел, большой, сутулый, как бы взбираясь в гору с поднятым
воротником бушлата, в низеньких, с короткими голенищами сапогах морского
пехотинца. Он мечтал о том, как заберется в кубрик, согреется в тепле и
тесноте людских тел, покурит и заснет.
Когда-то в такую же критическую ночь по приказу командования на высоту
пришел стрелковый батальон, чтобы занять оборону до утра и дать батарейцам
выспаться и отдохнуть. И Федя стал вглядываться в ночную мглу - не покажется
ли вновь этот чудесный батальон.
Но вокруг было пустынно, и зарево, тускнея и сжимаясь, приобрело ровный
желтоватый оттенок, точно оно вставало над большим, мирно освещенным
городом. Скоро покажутся первые городские огни, а там тепло, покой и сон...
Но как бывает перед самым концом долгого и трудного пути, Федя почувствовал
такое изнеможение, что не в силах был ступить ни шагу дальше. Тут вдруг
блеснул огонек, за ним высыпала веселая и дружная ватага огней,
перемигиваясь, играя и маня... Федя оступился и проснулся - он спал на ходу.
Было темно и тихо, кто-то тягуче скулил в тишине. Федя было подумал
сперва, что это скулит собака. Но откуда тут собаке взяться? При виде