"Бруно Ясенский. Человек меняет кожу (Роман)" - читать интересную книгу автора

я плотничье дело бросить и на землю осесть.
Весной приехал в колхоз. Рассказываю: так и так. Приняли. Осмотрелся.
Бабу приглядел. Женился. Избу построил. Ну, думаю, вот тебе, Климентий, и
изба твоя, в которой жить будешь, детей разведёшь и помрёшь под своей
крышей, не под чужой. Строил ты по всему миру хоромы, а сам -- не
образумься, на старости лет без угла остался бы.
Проработал в колхозе год, вторая зима пошла... Тут меня опять тоска
одолела. Не седок, думаю, ты, Климентий, на одном месте. Скука тебя
загрызёт. И сколько ещё губерний осталось, где нога твоя не побывала!
Видеть тебе их -- не перевидеть. Строительство идёт невиданное, по всей
стране дома строят, а ты под перину залез и топор свой в чулан забросил.
Для буржуев, для кулаков строил, а советскую власть на кого же оставил?
Нешто нынешние плотники умеют дома строить? Коровники им строить, а не
дома. А ты, Климентий, специалист квалифицированный, в колхозе спрятался и
детишек разводишь!
Узнал я от одного прохожего плотника, что в Азии дома и зимой строят.
Тут и не стерпел. Ночью из чулана топор достал, почистил и вышел потихоньку
из дома, слова никому не сказал. Слёз я бабьих пуще огня боюсь.
По дороге нагнал прохожего плотника. "Ты, говорю, наверное знаешь, что
в Азии круглый год дома строят?" -- "А как же, ихний календарь и устроен
по-другому. Зимы у них нет". -- "Про плотника Климентия слыхал? Он самый.
Едем в Азию".
Так и приехал сюда. Страна у вас ничего, хорошая. Хорошего плотника
уважают, и заработок против нашего даже очень огромный. Только вот сядешь
так вечерком, солнышко зайдёт, идти некуда, разве что выпить, тут и тоска
щипать тебя начнёт. Бабу я в деревне оставил, да и ребёночку второй годок
скоро пойдёт. В избе полы небось перебрать надо, рамы, поди, осели. Думаю
осенью поехать навестить.
-- Да... -- задумчиво подтвердил таджик.
-- Есть вот, говорят, страна, Киргизия называется, -- сказал, помолчав,
бородатый. -- Плотничьего дела совсем не знают. Из колышков да из войлока
хибарки строят...
Он оборвал и, по-видимому, задумался об этой странной стране.
Оба сосредоточенно помолчали.
-- Из кишлака уйдёшь, не вернёшься, -- сказал наконец таджик. -- Только
уходить трудно. Ой как трудно! Теперь уходят много. Легко уходят. А
раньше... куда пойдёшь? Была для бедняка одна страна -- Фергана...
А пришёл безводный год. В арыках одна муть текла. И все знали, что не
хватит воды на поливы. А от одного арыка испокон веков питались два
кишлака. И один кишлак был большой кишлак, и в нём жили три бая, -- ох,
какие богатые баи! А в другом кишлаке, на плохой земле, сидели бедняки и
чайрикеры.
И был в вилайете* знаменитый мираб**, большой мираб. Когда он проезжал
через кишлак, все сбегались целовать его халат. И когда он въезжал в
кишлак, на другом конце уже резали барана и перебирали рис, чтобы, когда он
доедет до другого края, запах плова заставил его задержаться. Это был очень
умный, очень святой мираб, и благословен был тот кишлак, в котором он
останавливался.

_________________________