"Бруно Ясенский. Человек меняет кожу (Роман)" - читать интересную книгу автора

приближаться к цели. Зелёным островом среди жёлтого океана пустыни вынырнул
на горизонте ташкентский оазис. Глаз, утомлённый однообразной желтизной,
запомнил зелёные квадраты садов, обрамлённые узкой каймой арыков, как
повторяющийся узор богатого восточного халата. Кларк отложил книгу и с
облегчением смотрел в окно. На зелёном сукне садов город лежал, как
недоконченная партия домино.
В канцелярии аэропорта американцев ждал работник таджикского
постпредства, говоривший кое-как по-английски. Открытый автомобиль повёз их
вдоль широких авеню, мягко мощённых пылью и окаймлённых шпалерами
долговязых тополей, похожих на кипарисы. У подножия тополей весело журчали
арыки. Настойчивые шпалеры зелени, провожавшие каждую улицу, и арыки,
бегущие неотступно, как собаки, по обеим сторонам авто, напоминали о том,
что весь этот город построен на песке, отвоёван у пустыни руками многих
поколений. Сквозь скорлупу раскалённой мостовой дышала пустыня облаком
неугомонной пыли. Пыль длинным шлейфом тянулась за встречными автомобилями,
везущими смуглых азиатов с портфелями, пухлыми, как чемоданы.
Медленно двигавшаяся арба разматывала с огромных колёс своих длинный
рукав дороги. На арбе безучастно дремал возница в пёстром халате,
посаженный туда разве для того, чтобы по сравнению с ним ещё огромнее
казались саженные спицы колёс.
На перекрестке дорога была запружена. На улице медленно двигался
караван навьюченных верблюдов. Караван уходил в пустыню под унылый перезвон
болтающихся колоколов. У каждого колокола был свой особенный звук, и все
они вместе сливались в какой-то несуразный заунывный джаз-банд. Земля под
Кларком всё ещё ходила ходуном, и казалось, колышется весь город --
огромный вьюк на верблюжьем горбу пустыни.
Потом, за палисадником тополей, потянулись дома из стекла и бетона,
похожие на оранжереи. За стеклянными стенами вместо пальм зеленели
свисавшие с потолка колпаки ламп и качались пёстрые цветы на узорчатых
тюбетейках людей, склонившихся над столами.
Кларк подумал, что в этих оранжерейных учреждениях с названиями,
непонятными, как шифр: ОСПС, КП(б) Уз, ОГПУ, -- управляющих течением
верблюжьих караванов, арыков и стад, за письменными столами и
распростёртыми на них картами вырабатываются и стратегические планы
генерального наступления на пустыню. И весь этот город-оазис есть не что
иное, как ставка многомиллионной армии, осаждающей несметную зыбь песков,
заставляя её отступать шаг за шагом туда, к неподвижному омуту голубой
майолики, чтобы наконец сбросить в море.
Дома обрывались и появлялись вновь. Многие не вылупились ещё из шелухи
лесов. Осада предвиделась долгая и ставка обосновывалась и укреплялась на
завоёванных позициях по всем правилам осадной войны.
Вечером, после отдыха в гостинице, предупредительный работник
постпредства повёз американцев смотреть старый город. Автомобиль делал
петли по проулкам, среди глиняных домов-шкатулок без окон (окна выходили во
двор).
Это, по сути дела, не был город, -- это был макет города, вылепленный
из глины трудолюбивыми прадедами архитектуры. Глядя на него, становилось
понятным, почему именно азиаты, не знавшие более прочного материала, чем
глина, выдумали легенду о боге, вылепившем из глины макет человека.
На рассвете пришла машина с аэродрома. В маленькой канцелярии