"Бруно Ясенский. Человек меняет кожу (Роман)" - читать интересную книгу автора

на уровне колёс аэроплана, бежали телеграфные столбы, густые, как
палисадник. Внезапно полотно железной дороги повернуло влево и исчезло.
Самолёт мчался над степью. Встречаемые изредка группы верблюдов в ужасе
бросались вскачь, оглушённые гулом мотора. Пастух в меховой остроконечной
шапке при виде бреющего землю самолёта в панике кинулся бежать,
преследуемый огромной тенью настигающей его махины, и внезапно, чувствуя её
над собой, грохнулся ниц наземь.
Степь стремительно убегала назад, как море во время отлива. Кларку
казалось, что он мчится по ней на гоночной машине с быстротой в двести
километров в час. Только теперь он понял, почему лётчик называл этот
бреющий полёт воздушным автомобилем.
С разбега они налетели на маленький городишко, раскинувший в степи свои
плоские домики, похожие на кизяковые кирпичи. В городишке был сход. На
площади стояло много телег, запряжённых верблюдами, и топталась густая
толпа людей в остроконечных шапках. При виде надвигающегося самолёта
верблюды понеслись с телегами в степь, семеня в исступлении, с головами,
заброшенными вверх на изогнутых шеях, как четвероногие страусы. Страх одним
дуновением смел толпу с площади.
Снова хлынула степь, и в отливе её город исчез, как внезапно
вынырнувший островок, захлёстнутый набегающими зелёными волнами. Потом и
эти волны отхлынули, и земля превратилась в одну сплошную песчаную мель.
После двух с половиной часов сумасшедшей езды они опустились на белый
круг аэродрома.
Здесь они должны были переночевать. Пришёл лётчик. Выслушав
восторженные возгласы Кларка и Мурри, он сказал шутливо, что по закону его
следует предать суду за нарушение всех правил лёта. Но пассажиры должны
свидетельствовать в его пользу, так как бреющий полёт дал им возможность
избежать качки, которая на этом отрезке бывает особенно неприятна.
От Челкара у Кларка осталось в памяти тусклое, несуразное озеро с
белыми краями, похожее на желе в фарфоровой тарелке.
За Челкаром потянулась мёртвая зыбь песков, всклокоченных мелкими
буграми. Это были те самые летучие пески -- барханы, -- которые засыпают
целые караваны и селения. Когда поднимается ураган, эти курчавые пески
внезапно снимаются с места и мчатся наобум, как стадо ошалелых баранов.
Кларк вообразил набатный звон колоколов, привязанных к шеям скачущих в
панике верблюдов, рыжее облако пыли, надвигающееся с быстротой степного
пожара, сухой зловещий шелест текущего стада и вспугнутые юрты,
сворачиваемые, как шатры, и убегающие в пустыню на тонких верблюжьих ногах.
Час спустя самолёт летел над мертвенно гладким паркетом из голубой
майолики. Это было Аральское море. Окружавшая его пустыня длинными языками
песчаных кос лакала синюю влагу. Море в своей неподвижности казалось
ненастоящим. Оно напомнило Кларку полированные металлические пластинки, до
обмана похожие на разлитые чернила.
Вода растянулась на юг до самого горизонта, голубая и неестественная.
Словно выброшенные на берег медузы, медленно растворялись в солнце и песке
синие бухты, отделённые от моря непреодолимым песчаным перешейком.
Опять белая кошма песков, бесконечная и скучная, как опера. В
неподдающуюся пробку пустыни, закупорившую всю Азию, упорным штопором
ввинчивалась извилистая Сыр-Дарья.
Пролетев ещё два этапа, самолёт к двенадцати часам дня стал