"Туве Янссон. Город солнца (роман)" - читать интересную книгу автора

"С таким же успехом можно быть мертвым!" - думала Элизабет Моррис,
притворяясь спящей под своими очками. Томпсон пустил в ход свой главный
козырь. Игра не была честной, но ведь старому черту необходимо чем-то
позабавиться. "Я не верю, - серьезно подумала она, не верю, что и у меня
остается так уж много существенных представлений о страхе, о том, как пугать
людей. Возможно, сохраняется представление о Небраске, о доверии и об
известных жанрах музыки, но только не о смерти. Во всяком случае, не о том,
как можно произвести впечатление, и не о смерти".
Она забыла упомянуть страх перед комнатой - ведь та комната, из которой
выходишь и которую оставляешь за собой открытой, может стать жалким
упущением - чем-то, что не возьмешь с собой. Необходимо припрятать все эти
приметы и атрибуты возраста, все эти мелкие неэстетичные признаки
забывчивости, всю эту опорную конструкцию старости, столь неприметную и
вместе с тем столь явную. Сама миссис Моррис старательно скрывала все это,
она пыталась восстановить понятие о ценности вещей и передумала все
возможности того, каким бы образом каждый день предоставлять Линде пустую
безликую комнату. Когда миссис Моррис, уже одетая, покидала свою комнату,
она чувствовала себя усталой, но никогда не осмеливалась заснуть на веранде.
Можно захрапеть, у тебя может открыться рот... со вставными зубами.
Пылесос Линды гудел, разъезжая взад-вперед в вестибюле, иногда он
ударялся о стены и снова продолжал гудеть. Миссис Моррис спокойно засыпала,
голова ее клонилась в сторону, и она беззвучно спала...
На другом конце веранды обе фрекен Пихалга, одновременно поднявшись,
забрав свои книги, медленно побрели вниз к морю. Если сестры Пихалга
погружались в чтение, они абсолютно отрешались от всего происходившего
вокруг. А читали они почти всегда.
Когда Эвелин Пибоди, делая один шажок за другим, медленно поднималась
вверх по лестнице, она несла с собой свое великое сострадание, которое лишь
набухало и становилось все тяжелее и все неудобнее с каждым разом, когда она
не осмеливалась защитить то, что любила.
Слово за слово и шаг за шагом перебирала она ту недостойную, да и вовсе
ненужную недавнюю беседу на веранде. О, эти люди, что сорят словами, словно
кидают камни и выбрасывают мусор!.. Бедный старый мистер Томпсон, который
вне всего этого! Что, если бы он в самом деле умер! А она... убежала и снова
солгала, ведь никакая постирушка в комнате ее не ждала... Как так
получается, что тому, кто любит правду, приходится столь часто лгать, а
тому, кто ищет справедливость, так трудно за нее сражаться?! Что, если бы он
в самом деле умер! Ужасно! Но он имел право задавать вопросы. Мужчина
восьмидесяти лет справлялся с жизнью гораздо дольше, чем следовало бы.
Ей было семьдесят четыре, абсолютно ничтожный возраст для дамы!
Конечно, он тоже беден... живет в этом доме из милости, судя по всему, за
спиной у него долгая чепуховая жизнь... Так бывает по неосторожности!
Мисс Пибоди твердо решила проявлять доброту к Томпсону и выказывать ему
всевозможную симпатию, ей должно это делать, хотя он - по большому счету -
страшный и злобный старик!
Исключительно правды ради выполоскала она шейный платок, вытащила свое
длинное серое платье и начала переставлять пуговицы на спине. Ведь со
временем все больше съеживаешься и худеешь. Да и когда шьешь, мысли
успокаиваются. Всю свою жизнь шила Эвелин Пибоди платья, перешивала старые,
перелицовывала их, ушивала и выпускала длину. Чтобы скрыть изношенность,