"Генри Джеймс. Ученик" - читать интересную книгу автора

зато он вполне мог сойти за его больного младшего брата. Иногда у мальчика
оказывалась пятифранковая монета, и - за исключением одного только раза,
когда они купили на эти деньги два славных галстука, один из которых он
подарил своему учителю, - они методично тратили эти деньги на старые
книги. Это всегда бывал для них торжественный день, и они проводили его на
набережных, роясь в пыльных ящиках, которыми были уставлены парапеты.
Такие дни скрашивали им жизнь, потому что запас бывших в их распоряжении
книг истощился очень скоро после того, как они познакомились. У
Пембертона, правда, довольно много книг осталось в Англии, но он вынужден
был написать туда своему приятелю и просить его их продать.
Если им не удалось провести лето на лоне природы, то молодой человек
приписывал это лишь тому, что поднесенная к их губам чаша неожиданно
разлилась; он подошел и выбил ее из их рук. Это был его первый "выпад",
как он это называл, против своих хозяев, первая предпринятая им успешная
попытка - хотя, по сути дела, успеха-то она ему и не принесла - заставить
их понять, что он находится в отчаянном положении. Перед самым началом
задуманного ими дорогостоящего путешествия он вдруг решил, что это самый
подходящий момент, чтобы выразить им свой решительный протест, чтобы
предъявить ультиматум. Хоть это и может показаться смешным, но ему до сих
пор все еще никак не удавалось обстоятельно поговорить без свидетелей с
четой Моринов или хотя бы с одним из них. Около них постоянно толклись их
старшие дети, а бедный Пембертон почти не расставался со своим маленьким
учеником. Он понимал, что это такой дом, где по деликатности вашей нет-нет
да и мазнут грязью; тем не менее присущая ему щепетильность по-прежнему не
позволяла ему открыто объявить мистеру и миссис Морин, что он не может
больше жить, не получив от них хоть немного денег. Он был еще настолько
наивен, что полагал, будто Юлик, и Пола, и Эми могли не знать, что с
момента своего приезда к ним он получил всего-навсего сто сорок франков, и
настолько великодушен, что не хотел компрометировать родителей в глазах
детей. Теперь мистер Морин выслушал его так, как он имел привычку
выслушивать всех и по всякому поводу, как подобает человеку светскому, и,
казалось, призывал его - разумеется, не слишком упорно - к тому, чтобы тот
попытался в свою очередь усвоить правила света. Пембертон мог оценить всю
важность соблюдения этих правил хотя бы по тем преимуществам, которые
извлекал из них тот же мистер Морин. Он даже нимало не смутился, в то
время как бедный Пембертон страдал от смущения и от робости больше, чем у
него на то было оснований. Он особенно и не удивился, во всяком случае не
больше, чем полагалось джентльмену, откровенно признающему, что слова
Пембертона, хотя и не прямо, но все же слегка его задевают.
- Нам надо будет подумать об этом, не правда ли, дорогая? - сказал он
жене. Он заверил молодого человека, что уделит этому самое пристальное
внимание, после чего растаял в воздухе - так неуловимо, как если бы для
того, чтобы спасти положение, ему нельзя было не устремиться к двери
первым. Когда минуту спустя Пембертон остался наедине с миссис Морин, он
услышал, как та повторяет: "Ну конечно, конечно", поглаживая при этом свой
округлый подбородок с таким видом, как будто в ее распоряжении имелся
целый десяток различных вполне доступных средств и ей надо было только
решить, какое из них предпочесть. Пусть даже они не оказали должного
действия, мистер Морин смог, во всяком случае, исчезнуть на несколько
дней. В отсутствие главы семьи жена его однажды снова вернулась к