"Генри Джеймс. Поворот винта" - читать интересную книгу автора

кто же он такой, и, не будучи в состоянии на него ответить, прийти в
изумление, которое через несколько секунд еще усилилось.
Важный вопрос, или один из многих вопросов, возникших впоследствии,
сколько все это длилось. Думайте, что хотите, но мое видение длилось, пока я
ломала голову над десятком возможностей, как мне встретиться с этим
человеком, который живет в том же доме и, главное, может быть, давно живет,
а я о нем ничего не знаю. Все это длилось, пока я переживала обиду: мне
казалось, будто моя должность требует, чтобы не было ни этого моего
незнания, ни этого человека. Так продолжалось все время, пока незнакомец -
и, сколько помнится, была какая-то странная вольность, что-то фамильярное в
том, что он был без шляпы, - пронизывал меня взглядом со своей башни при
меркнущем свете дня, именно с тем же вопросительным и испытующим выражением,
какое внушал мне его вид. Мы были слишком далеко друг от друга, чтобы подать
голос, но, если б расстояние было короче, какой-нибудь окрик, нарушающий
молчание, был бы верным следствием нашего прямого и пристального взгляда. Он
стоял на одном из углов башни, самом отдаленном от дома, стоял очень прямо,
что поразило меня, положив на перила обе руки. Таким я видела его, как вижу
сейчас буквы, наносимые мной на эту страницу; потом, ровно через минуту, он
переменил место и медленно прошел в противоположный угол площадки, не
отрывая от меня взгляда. Да, я остро ощущала, что в продолжении этого
перехода он все время не сводит с меня глаз, и даже сейчас я вижу, как он
переносит руку с одного зубца на другой. Он постоял на другом углу, но не
так долго, и даже когда он повернулся, он все также упорно смотрел на меня.
Он повернулся - и это все, что я помню.
IV
Нельзя сказать, что я не стала ждать дальнейшего, ибо я была
пригвождена к месту глубоким потрясением. Неужели в усадьбе Блай имеется
своя тайна - какое-нибудь "Удольфское таинство" или полоумный родственник,
которого держат в заточении, не вызывая, однако, ничьих подозрений? Не могу
сказать, долго ли я обдумывала это, долго ли со смешанным чувством
любопытства и страха оставалась на месте встречи; помню только, что, когда я
вернулась в дом, было уже совсем темно. Волнение в этот промежуток времени,
конечно, владело мной и подгоняло меня, и я прошла не меньше трех миль,
кружа вокруг того места. Но впоследствии мне предстоял еще более сильный
удар, так что эта заря тревоги вызвала еще сравнительно человеческую дрожь.
Действительно, самое странное в этой дрожи - странное, сколь и все
остальное, - было то, что стало мне ясно при встрече в холле с миссис Гроуз.
Эта картина возвращается ко мне постоянно: впечатление, которое произвел на
меня белый, обшитый панелями просторный холл, с портретами и красным ковром,
ярко освещенный лампами, и добродушно-изумленный взгляд моей подруги,
немедленно сказавший мне, что она меня искала. Я поняла, что при ее
простодушии она не имеет понятия, что за историю я собираюсь ей рассказать.
До этого я не подозревала, насколько ее милое лицо может подбодрить меня, и,
странным образом, я измерила значение того, что видела, только тогда, когда
решила не говорить ей ничего. Вряд ли что-либо другое во всем этом кажется
мне таким странным, как то, что настоящий страх начался для меня со
стремления пощадить мою подругу. И потому тут же в уютном холле, чувствуя на
себе ее взгляд, по причине, которую я тогда не могла бы выразить словами, я
мгновенно перестроилась внутренне - выдумала какой-то предлог для опоздания
и, сказав что-то о красоте вечера, сильной росе и промокших ногах, поскорее