"Аскольд Якубовский. Страстная седмица" - читать интересную книгу автора

Сергей Иванович Козин, владелец дома в переулке, стоял на улице. От
самолетных громов он тоже вздрогнул. Ему не спалось. Он стоял около своего
маленького темного домика, ему было нехорошо. До сих пор он был рад, что
живет в таком месте, где сносить его дом будут нескоро (его жену это
расстраивало). Он был бы счастлив, если бы здесь не убился парень. Он стал
подбирать рейки, отлетевшие от удара мотоцикла. Собрав, унес в сарай. Потом
стал разглядывать ночь, ощущая и свою вину в происшедшем: он же видел эту
проволоку, любовался на нее лет десять подряд. Даже собирался обрубить
торчавший конец, захватив его ножницами для железа и ударяя по ним молотком.
А не сделал! Теперь и ему хотелось, чтобы дом снесли. Но это будет нескоро,
может, лет через 5-10.

6

Старуха вышла, опираясь на палку. Та блеснула в глаза Семену тусклым
серебром - она была с врезанными вставками белого металла. Семен знал: это
подарок ее приятеля ко дню рождения. Но что там с сыном? Все в порядке?
Старуха шла тяжело и медленно, и голова ее тряслась. Семен встал и подхватил
ее под руку, повел к стулу, усадил. Старичок посмотрел на нее с очень
большим вниманием и кивнул какой-то своей мысли. На лбу сбежались гармошкой
морщины, но улыбка его не исчезла.
- Бедная ты моя, - прошептал он на ухо. - Бедная.
- Не жалеть! - вдруг крикнула старуха и сильно ударила палкой об пол.
Пьяница в плаще проснулся. Отекшее его лицо было пропитано спиртом и
навсегда отравленная кожа полна застоявшейся венозной крови, глаза были
красные, налитые. Голова его тряслась.
- Ну чего, чего ты орешь? - говорил он, ерзая ногами и не находя им
места.
- Будешь так трястись - голова отвалится, - пригрозила старуха.
- Чего ты, чего? Я на войне-е был, у меня легкое вылезло, - он
заскулил. - А меня в больницу не кладут, морфий жалеют, а ты погляди,
погляди...
Он распахнул плащ и, хватая рукой, взодрал рубаху и потом майку.
Сдвинув бинт, пьяница стал тужиться. Наконец он выдул красный страшноватый
пузырь. Тот дергался, опадал, снова вздувался. Проснувшийся милиционер
рассматривал пузырь, широкое его лицо было сонным и равнодушным. Часа три
назад они привезли раненного в драке бандита Щуку, и теперь он ждал, что ему
скажут хирурги. А еще надо было допросить Щуку и все выяснить, чтобы замести
всю компанию.
- Гля! - крикнул хвастливо пьяница. - Во-о!
- Дурак! - презрительно сказала старуха. И вдруг, подняв тросточку,
прицелилась ее заостренным концом в пузырь. Крикнула. - Проткну!
Пьяница даже охнул от страха. Вобрав пузырь, он завопил:
- Умру! Убила меня, убила! Я инвалид... Сестра-а! Меня уби...
- Помолчи, дурак, - сказал милиционер и зевнул. И подумал: как там
жена? Одна ведь...
- Может, все же вызвать "перевозку"? - спросил, высовываясь, рыжий,
шерстисто мохнатый врач. На слабом свету глаз его не было видно, только
взблескивали очки.
- Нет, - отвечала старуха. - Мы и так добредем. Прогуляться, это мне