"Аскольд Якубовский. Страстная седмица" - читать интересную книгу автора

будет полезно.
На улице к ней уже пришел тот короткий покой, что приходит после
отчаянья, вместе с усталостью. Она так измучилась около внука - память не
держала в себе ни его белых ног, ни трубок, ни самого паука. Ей даже
казалось, что ничего такого нет, не было, а внук на заводе, утром она
позвонит ему и позовет к себе обедать, пить чай. И подарит ему пару уже
купленных сорочек в крупный горошек. Хорошие такие. Но она убедилась, что
ничего не забыла, когда стала рассказывать Семену и мужу - рассказала
подробно, потому что чувствовала: сейчас еще сможет это сделать. А вот
завтра определенно не сможет, да и завтра надо делать что-то полезное внуку.
Но что? Звонить? Жаловаться? Что просить у друзей?
Идти было хорошо, приятно. Город был предутренний - темный, погашенный,
на терриконах приятно светились неоновые огни, телебашня рисовалась своим
силуэтом, высвеченным прожектором в какой-то наглой, железно-суставчатой
обнаженности, почти неприличной. Тянуло едким, но свежим запахом - химзавод
дышал. Виделось смутное зарево. Семен вздохнул.
- На комбинате сейчас кокс жгут. Ух, и картина, - сказал он тоскливо.
Ему захотелось быть на заводе, в грохоте и пламени, в суете цеха, который он
и хвалил, и ругал, и всегда любил. Но с тех пор, как был поставлен комбинат,
он чувствовал себя несколько обиженным за свой завод, теперь ставший
маленьким, особенно же за цех.
Им было хорошо идти городом, в котором все поблескивало металлом -
крыши, крашенные алюминиевой краской столбы и вроде бы и лед. Старухе город
вдруг показался, как и внуку, целиком металлическим. Но ей это нравилось -
железный город! Это же здорово. Торжество человека.
Но прошли минуты отдыха, и все вернулись к случившемуся. Семен
размышлял о том, что было плохо сделано, и как бы все было хорошо, делай он
все иначе, умнее. Старуха решала, что надо делать, старик просто задумался о
том, что покой его кончился и, быть может, навсегда.
- Вот в чем ошибка, - заговорила старуха. - Виктор связался с этой...
актрисой, а ты, Семен, погорел на учительнице. Почему не удержал жену? Когда
мальчик выздоровеет, я ему найду деревенскую девушку, чистую, здоровую. Это,
знаешь ли, совсем другая порода, там все чище. А для чего мне нужна чистая
девушка? Потому что мне нужны правнуки, а без меня, видно, даже этого у вас
не получится. Эх, мужики, а говорят, наследственность...
Семен и Петр Иванович промолчали.

7

Таня не спала. Она уже раз десять звонила Виктору. Телефон молчал. Где
же он? На работе быть не мог, уже опоздал. Снова шла в коридор к телефону и
медленно набирала номер, останавливая палец. Затем вслушивалась - прежние
долгие гудки. Значит, Виктора нет, значит, все же он на работе. (О больнице,
"скорой помощи", о морге она отгоняла мысль). Но ведь смена началась давно,
он опоздал бы часа на два, уж лучше было и не ходить. Тогда больница,
"скорая помощь", морг. "А вдруг какая-то женщина? Чтоб ему, проклятому!.."
Может, он мчится по шоссе, может, его привезли в "скорой помощи". Или
схватила милиция за обгон, превышение скорости, еще что-нибудь?
Назвонившись до онемелости пальца, Таня прошла к окну и открыла
форточку. Она стояла, глядела вниз, а холодный воздух лился на плечи,