"Юрий Яковлевич Яковлев. Балерина политотдела (повесть) " - читать интересную книгу автора

У тети Вали горели камелек и лампада - печурка и коптилка. В комнате
было очень тесно - собралось много ребят: Алла, Женя, Сережа, Вадик. Мы
сидели плотным кольцом, окружив печурку, и пели старую довоенную песню:

Бегут состав за составом,
За годом катится год...

Пели тихо, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Эта песня
возвращала нас в далекое и близкое мирное время.
Потом песня затихла, кончилась.
- В мирное время люди мечтали о будущем, а мы теперь мечтаем о
прошлом, - вдруг сказала Женя.
- Это потому, что теперь будущее и есть прошлое: жизнь без войны.
И снова звучит песня про старого обходчика путей, спасшего поезд. А
когда песня затихает, Сережа говорит:
- Ребята, я читал, что на фронте выступают артисты. Правда, Борис
Владимирович, выступают?
Я подтверждаю и поскорей хочу перевести разговор на другую тему, но
Женя Сластная говорит:
- Если бы Борис Владимирович взял нас с собой, мы бы не подвели его.
Правда, ребята?
Я почувствовал, как кровь прилила к моему лицу. Два острых чувства
столкнулись во мне: желание быть с ними и страх за их жизнь. И еще у меня
приказ - привезти артистов.
- Не могу. Если бы даже смог, не взял бы.
- Не доверяете нам? - спросила Женя. - Вы, наверное, думаете, что мы
прежние дети - юные дарования? Мы такое пережили...
- А здесь разве не погибают? - поддержал ее Вадик. - Вы знаете,
сколько ленинградцев погибает ежедневно? Здесь тоже рвутся бомбы и
снаряды.
- И голод... убивает, - сказала Алла.
Я почувствовал, что дело зашло слишком далеко, встал и строго, как
только мог строго сказал:
- Давайте об этом больше не говорить. Мы будем выступать в
госпиталях. Это очень важно и почетно.


8

Все последние дни были пасмурными, серыми. Солнце не появилось в
небе, словно боялось вражеской авиации и притаилось в надежном укрытии. Но
в это утро оно расхрабрилось и вышло, засияло над городом, забыв все
предосторожности.
Оно отражалось в окнах, отражалось в глазах людей. И глаза и окна
повеселели от этого отражения.
Невский, Владимирский, Кузнечный рынок, улица Достоевского. Я спешу.
Я иду, окрыленный надеждой. Меня немного пошатывает от голода, но я
приписываю это легкости, которая охватила меня в это утро. Тамара, чадо
мое! Раненая дверь, свидетельница моих неудач, приветствует меня издалека