"Юрий Яковлевич Яковлев. Погонщик слона (повесть) " - читать интересную книгу автора

слоненком, сосунком. Держался между ног матери, под ее надежной защитой, а
иногда убегал, доставляя слонихе беспокойство и тревогу.
От переживаний и трудных перемен слон спрятался в безопасное место: в
мир своего детства.
Орлов тоже вспомнил, что последний раз он был в лесу со своей
матерью. Они собирали голубицу - крупную, подернутую туманом ягоду, а мама
говорила, что у нее дома голубицу называли гоноболью или гонобобелем.
Вокруг рос пахучий дурман, и у мамы от него болела голова. У нее часто
болела голова. И без лесного дурмана. Мать говорила, что голова у нее
болит от жизни.
Когда Орлов увидел Зинаиду Штерн на арене цирка и неожиданно решил,
что самое большое счастье его жизни - быть рядом с ней, он пришел к маме и
все рассказал ей. Мама сокрушалась, отговаривала его:
- Как же так? Бросить работу и уехать с цирком? Что там будешь
делать? Шарики подбрасывать или ходить на голове?
- Это неважно, - говорил ей Орлов. - Это не главное... Я буду с
ней... рядом... поблизости...
- Да что это за жизнь!.. Это несчастье.
- Мне будет хорошо. Отпусти меня с миром.
И мать отпустила его.


5

Потом в лесу пошел дождь. Сильный, холодный дождь с грозой.
Воспоминания слона и Орлова кончились.
Уже стемнело, когда Максим и его погонщик очутились на берегу реки.
Деревянный мост был разрушен и горел. В воду с шипением падали дымящиеся
головни.
Над рекой слышался далекий неперестающий гул. Слон остановился,
настороженно поднял ухо. Орлов тоже прислушался. Он не сразу понял, что
это был за звук. Звук то дробился на части, то тянулся долго и раскатисто,
то обрывался, как бы переводя дух, и звучал с новой, напряженной силой. Он
не был похож ни на гром, ни на барабан. Он был каким-то утробным, ударялся
в грудь, и от него слегка кружилась голова.
Это был звук действующего фронта.
Ниже моста через реку переправлялись артиллеристы. Бойцы перевозили
орудия на плотах. Река была неширокой, и плот довольно быстро достигал
противоположного берега, но там орудия вязли в раскисшей глине, и
машины-тягачи ревели, буксовали и наконец сами врастали в липкий
неодолимый грунт.
Над рекой стояли крики и ругань. Все кричали, давали советы,
подставляли плечи, а орудия не двигались с места, словно успели пустить
корни.
Орлов велел Максиму стоять чуть поодаль, а сам подошел к переправе.
- Ребята, - обратился он к артиллеристам, - мне надо слона
переправить.
- Катись ты со своим слоном! - пробасил массивный старшина, зло
посмотрев на Орлова.
- Где слон? Какой слон? - спросили на плоту.