"Андрей Яхонтов. Бывшее сердце (Главы романа)" - читать интересную книгу автора

Ничегошеньки. Впустую. Не удавалось утонуть в омуте поцелуя, погарцевать,
пропуская кий меж полновесных, незагорелых шаров. Шутил: "Я сделал тебе
больно? Мне показалось, ты шелохнулась". Не реагировала. Так что в конце
концов приходилось усилия прекращать. Давать отбой. Отступать. Сворачивать
бессмысленный штурм.
Лежал. Остывал. Размышлял: возобновлять ли попытки? Избегая отчаянных
потуг и напрасных подвигов, начал Людмилы попросту сторониться. Чурался
(что раньше немыслимо было вообразить) ее роскошной лузы в обрамлении
чулок. Стоило вспомнить, с какими мытарствами сопряжено вколачивание в нее
победного свояка, и желание бильярдничать испарялось.
Но Людмила ко мне прилипла.
От чего зависит? Какую резьбу на винтике, какой поворот гаечного ключа
надо осуществить, чтоб приохотить, привадить, прикрутить к себе человека?
Чтобы не убегал опрометью после состоявшейся близости? Вспомните - на
другой день после бешеной, сумасшедшей постельной вакханалии: что
вдохновляло, приводило в исступление, влекло в глубь треугольной, мхом
поросшей делянки; за что, за какую провинность непременно стремились
поставить своего наказанного дружка в уголок между женскими бедрами? Не
сможете. Не получится. Не удастся. Потому что не сохранилось даже остатков
бурлившего и жаждавшего извергнуться белой накипью безумия - в ровно
текущей, свободной от примеси желания крови. И еще какое-то время никого и
ничего не будет хотеться. Никто не будет нужен. Но уже начала скапливаться
в семенничках и давить на нервные окончания, требуя выхода, страшная,
гремучая, все на своем пути сметающая, правящая миром лавина.
Спермотрясение, спермаднение - вот что произойдет, если не дать ей выхода,
ей, из чего, собственно, состоящей? Из съеденного и выпитого небольшого
количества пищи и влаги. А какой заварился, заклубился, затермоядерился
эффект!
Пройдут столетия - принцип энерговыработки, теплоизлучения и спермоотдачи
останется прежним. Мужчины будут все так же лезть на стену от
переполненности снующими, толпящимися, бунтующими
революционерами-живчиками. Женщины будут помогать узникам выбраться из
темниц. Операцию по освобождению заключенных, разумеется, лучше
производить с разделяющей ваши планы заговорщицей, которая воспламенит,
зажжет, растопит своим огнем засовы и глухие двери - нежли с той, которая
холодна и просто-напросто заморозит заложников в ледяном плену
парализующих стискиваний, так что долгожданная воля для возмутителей
спокойствия может не наступить.
Людмила на свой лад и в меру своего разумения пыталась меня ублажить. При
помощи незатейливых ухищрений - в свое лоно вернуть. Зазывала на природу,
в лесок. Или, задрав платье, увлекала на неподметенный паркет. Но если нет
страсти, а есть смутные представления, как надо себя проявлять в порыве,
если нет живых непосредственных чувств, а правит умысел - тогда уловки
напрасны. К тому же мне никогда не доставляла радости возня на зеленом
лишайнике, сочной лужайке или опавшей хвое. Невымытом или надраенном до
блеска полу. Гораздо приятнее получалось - на крахмальном белье, на
пружинящем, пусть жестковатом матраце. После земли, сора, колюще-режущей
осоки, дубовых или буковых отциклеванных или шершавых, занозистых пластин
- хотелось скорее в ванну. Не в речку и не в пруд, где вода из-за
соприкосновения с погружавшимися в нее бесчисленными человеческими телами