"Андрей Яхонтов. Бывшее сердце (Главы романа)" - читать интересную книгу автора

сделалась полной хозяйкой положения. А после свадьбы и вовсе не ставила ни
в грош. Начал пить. Заходил в магазин, покупал поллитровку и высасывал из
горлышка прямо возле прилавка. В вопросах секса, как и все пьющие,
сделался теоретиком. Сам признавался: "Кто пьёт, тот уж не ебёт".
Возраст меняет внешность, отношения, взгляды, мысли. Сужает пространство.
Уходят, исчезают приятели, разбредаются и оседают в сложившихся семьях
подружки, теплые компании становятся не столь притягательны или
распадаются вовсе, далекие страны и континенты уже не манят, не зовут - и
не в том дело, что сделался тяжел на подъем, физически истратился,
морально издержался, а в том, что внешние метаморфозы и впечатления
перестают иметь к твоему внутреннему оцепенению и одиночеству даже малое
касательство. Не развеивают хандру или - хотя бы надолго - угрюмые думы. С
печальной очевидностью констатируешь: ты - не прежний. Выплывает, к
примеру, вот уж не прибавляющее оптимизма понимание: легче уломать под
новогодней елкой телеведущую или эстрадную диву, чем справиться с
собственной женой. В искусственно-очаровательных теледикторшах видишь не
ядреных, особой породы суфражисток (кипятком писающих и кончающих в связи
с оказанным им высоким доверием - визуально стимулировать и подталкивать к
повышению рождаемости филистеров, чьи жены чудовищностью превосходят даже
силиконовые свежеподмалеванные экранные муляжи), не зазывный и призывный
манок ты улавливаешь в низких и высоких грудных частотах отборных
сладкоголосых сирен, а допрежь того: отверстый, вместе с разинутым
ротиком, источник плохо отредактированных новостей. Куда бы ни мчал, чем
бы ни отвлекал и ни дурманил себя, каким бы важным или пустячным делом ни
пробавлялся, - отравляющий привкус зряшности, неисчезающий подтекст тупика
все пронзительней, все больней примешиваются, на правах добрых знакомцев
примыкают к любому начинанию. Гуще, чернее, непрогляднее тень, брошенная
на чело будущим; осязаемей приближение финала, последней странички и
буковки, неминуемой развязки, присущей даже самому многообещающему старту.
А в юные годы. Легко уступающие давалочки - постоянно к услугам. Бери - не
хочу! Стакан спермы воспринимается естественной данностью, нормой,
пустяком, ничего в отношениях между любовниками не решающим. Пройдет
двадцать лет - и за такой стакан готов заплатить самую высокую цену.

Я познакомился с Людмилой. Позарился на высокую полную грудь, призывные
алые губы, дурманящую улыбку. Головокружительные, стройные ноги с узенькой
голенью и круглыми коленками, доводившими меня аж до закипания, до варки
яиц вкрутую еще в штанах и досрочного выплескивания белка - на плоское
блюдо живота красавицы. Глазуньи, однако, не получалось. Не поджаривалась
на прохладном фарфоре дивной павы. В постели она не полыхала. Не
клокотала, не фырчала, подобно булькающему маслу. Не могла взять в толк,
какого рожна от нее требую и почему бешусь. Даже попыток словами
объяснить, чего хочу, - не воспринимала. Распростершись, недвижно замирала
подстреленным длинношеим белым лебедем. Я старался, пурхался, бился, сам
себе напоминая слона, таскающего бревна или медведя с кольцом в носу,
прикованного к тяжеленной колоде. Можно было бы сказать: колдовал над
Людмилой. А на самом деле - колодовал, пытаясь расшевелить, расщекотать,
повернуть. Каких только тактик умащивания и разогрева не использовал,
каких рекордов на выносливость и безостановочность челночной долбежки не
ставил. Снова и снова принимался за тяжкий труд. Хоть бы хны!