"Андрей Яхонтов. Бывшее сердце (Главы романа)" - читать интересную книгу авторастрасти, просто чтоб испытать удовольствие прикосновения. Она льнула ко
мне. В мерцании ночника ее суховатые губы, спутанные светлые волосы, посапывающий носик предстали счастьем, о котором я, замороченный дремотной семейной заводью, давно мечтал. Опережая Феликса по количеству побед, я обошел его еще и в тайной, не предусмотренной соглашением категории учрежденного им же многоборья. Не покидало видение: женщина, пытаясь укрыть мальчика от дождя, обнажила молочно-белую, с голубыми прожилками грудь. Наведываясь к другу, не мог спокойно взирать на его мамашу. Подсмотренная в детстве подробность лишала покоя, притягивала магнитом. Феликс горячо мне внушал: "Можно все! Нет ничего такого, что было бы нельзя!" Вдохновленный его постулатом, я отважился. После непродолжительных энергичных усилий с моей стороны и неактивного сопротивления с противоположной - осуществил навязчивую мечту. Но опять: чуда не произошло - при соприкосновении с отцветшей действительностью воздушные замки рассыпались в ничто. Фантазия всегда обещает больше, чем дает. Было или причудилось: лязгающий поезд, душное тесное купе, пропахший гарью городок, двухкомнатная квартирка и пьяный военный с ножом, приставленным к моему кадыку? Были или приснились - гвалт на заснеженном пустыре, выстрелы и бегущий в ночи мучнистый толстяк? Может, предыдущая жизнь - виражи, штопоры, любовные лихорадки - навеяла ту вьюжную непроглядь? - Ты странный. Начала расспрашивать: кто я, где живу и откуда возвращался - когда увидел ее в аквариумно подсвеченном окне? Я ответил: - Вагонный вор. Она засмеялась. - Ты не вор. Воров я повидала. Что с нами стало, в какой момент переломились, будто соломинки, наши судьбы? Гриша, воспитанный мальчик, превратился в уркагана, лицо сделалось узкоглазым, обрело налет нагловатости, подбородок выкатился вперед, в ужимках проступило непотребство. А ведь мечтал выучить языки, уехать за границу. Я завидовал ему! Хотел приобрести такие же, как у него, легкие, не жмущие туфли, широкие брюки, рубаху со свободным воротом. "Наступит лето. - мечтал я, - наряжусь франтом. Уйду куда глаза глядят." У Гриши, наверное, тоже замыкало в голове, распаивались, до невменяемости, клеммы. Сын состоятельных родителей попался на мелкой краже. Моя мать спасла его. Выручила, освободила из-под конвоя. Ненадолго. Загремел за решетку по гораздо более серьезному поводу. Я к этому времени учился в институте. Из заключения Гриша прислал письмо, оно заканчивалось словами: "Не побрезгуй ответить". Я не брезговал, но не нашел времени черкнуть пару строк. Сперматозавр, роскошный король-любовник, сделался дряблым, с затравленным взглядом подкаблучником. (Он и всегда был пиздострадальцем, слишком зависел от женских расщелин и взгорий, терял голову от одного вида и |
|
|