"Андрей Яхонтов. Бывшее сердце (Главы романа)" - читать интересную книгу автора

страсти, просто чтоб испытать удовольствие прикосновения. Она льнула ко
мне. В мерцании ночника ее суховатые губы, спутанные светлые волосы,
посапывающий носик предстали счастьем, о котором я, замороченный дремотной
семейной заводью, давно мечтал.

Опережая Феликса по количеству побед, я обошел его еще и в тайной, не
предусмотренной соглашением категории учрежденного им же многоборья.
Не покидало видение: женщина, пытаясь укрыть мальчика от дождя, обнажила
молочно-белую, с голубыми прожилками грудь. Наведываясь к другу, не мог
спокойно взирать на его мамашу. Подсмотренная в детстве подробность лишала
покоя, притягивала магнитом.
Феликс горячо мне внушал: "Можно все! Нет ничего такого, что было бы
нельзя!" Вдохновленный его постулатом, я отважился. После
непродолжительных энергичных усилий с моей стороны и неактивного
сопротивления с противоположной - осуществил навязчивую мечту. Но опять:
чуда не произошло - при соприкосновении с отцветшей действительностью
воздушные замки рассыпались в ничто.
Фантазия всегда обещает больше, чем дает.

Было или причудилось: лязгающий поезд, душное тесное купе, пропахший гарью
городок, двухкомнатная квартирка и пьяный военный с ножом, приставленным к
моему кадыку? Были или приснились - гвалт на заснеженном пустыре, выстрелы
и бегущий в ночи мучнистый толстяк?
Может, предыдущая жизнь - виражи, штопоры, любовные лихорадки - навеяла ту
вьюжную непроглядь?
Словно угадав мои мысли, Рая сказала:
- Ты странный.
Начала расспрашивать: кто я, где живу и откуда возвращался - когда увидел
ее в аквариумно подсвеченном окне?
Я ответил:
- Вагонный вор.
Она засмеялась.
- Ты не вор. Воров я повидала.

Что с нами стало, в какой момент переломились, будто соломинки, наши
судьбы? Гриша, воспитанный мальчик, превратился в уркагана, лицо сделалось
узкоглазым, обрело налет нагловатости, подбородок выкатился вперед, в
ужимках проступило непотребство. А ведь мечтал выучить языки, уехать за
границу. Я завидовал ему! Хотел приобрести такие же, как у него, легкие,
не жмущие туфли, широкие брюки, рубаху со свободным воротом. "Наступит
лето. - мечтал я, - наряжусь франтом. Уйду куда глаза глядят." У Гриши,
наверное, тоже замыкало в голове, распаивались, до невменяемости, клеммы.
Сын состоятельных родителей попался на мелкой краже. Моя мать спасла его.
Выручила, освободила из-под конвоя. Ненадолго. Загремел за решетку по
гораздо более серьезному поводу. Я к этому времени учился в институте. Из
заключения Гриша прислал письмо, оно заканчивалось словами: "Не побрезгуй
ответить". Я не брезговал, но не нашел времени черкнуть пару строк.
Сперматозавр, роскошный король-любовник, сделался дряблым, с затравленным
взглядом подкаблучником. (Он и всегда был пиздострадальцем, слишком
зависел от женских расщелин и взгорий, терял голову от одного вида и