"Андрей Яхонтов. Бывшее сердце (Главы романа)" - читать интересную книгу автора

собирала в единый вертеп проституток, девчонок из общежитий, продавщиц из
ближайших универмагов (на какие только наживки их не ловили: на блеск
дешевеньких и дорогих подарков, на сдобренные анисовым маслом обещания
жениться, даже на голый крючок - многозначительное молчание,
подразумевающее невероятный накал чувств). Раздевали, выстраивали в
шеренгу, сами (как на параде, только голые) занимали зеркальную позицию
напротив. По сигналу оба ряда сближались. Тот, кто первый овладевал
доставшейся ему невестой, получал право торжественно поцеловать ей ручку.
В другой массовой затее - "Ромашке", обнаженные девицы располагались на
ковре, образуя лепестками тел как бы цветок, а мы, на манер волосатых
шмелей, перебираясь, переваливаясь с предыдущей на следующую, по очереди
их оплодотворяли.
Не покидала фантазия: свести в подобной "клумбе" прошлых и настоящих
участниц моего гарема. Первая попытка протрубить общий призыв прошла
неудачно. Они стеснялись. Или прикидывались, что стесняются. Пустился на
хитрость. Стал приглашать по две. По три. Наращивал число. И мало-помалу
добился - учудил скопом то, что творил с каждой в отдельности. Вскоре они
сами стали проситься в мой сад на общее опыление, не могли обойтись без
свальных оргий.
В "Ромашке" запоздало завершилась эпопея с дочкой директора школы Ирочкой.
Кажется, ни ей, ни мне этого уже не хотелось, но медный привкус
несбывшегося, несостоявшегося, того, что могло произойти и оказалось
упущено, угнетал, пощипывал кислинкой язык и самолюбие. Попытались - к
общей отрезвляющей разочарованности - реализовать невоплощенное.
"Ромашка" Ирочку не расшевелила. У меня мерзли ноги, пока возился с ней и
слушал слабеющие мольбы: "Не надо, не надо." Аж свербило в ушах.
Опроставшись в нее, великодушно согласился: "Не надо - так не надо". И
отвалился в сторону - как половинка разрубленного полена.

Мать просила натаскать для школьных экзаменов двух дочек ее сослуживицы. Я
взялся. На первом занятии листали книги, а уже на втором малолетки
расстегнули мои брюки и пустились, соревнуясь между собой, в сбор
винограда и свирельную дуэль, покражу яиц из гнезда и включение-выключение
рубильника электроподачи. Так, предаваясь то игре на арфе в четыре руки,
то, в два рта, - на саксофоне, они и осваивали будущую специальность,
проходили производственную практику, готовились к трудовой жизни. И в
конце концов ввергли меня в исступление. Не в силах совладать с собой, я
заорал ослом, зарычал тигром, заухал филином, завизжал гиббоном, завыл
выпью.
Когда перепуганные родители в совершенстве овладевших тонкостями языковой
грамоты мастериц вбежали в комнату, я сидел в кресле и обмахивался
учебником алгебры. Взволнованным взрослым объяснили: у меня случилась
почечная колика.

Ненавижу, когда в постели кричат или стонут. Или попискивают, будто мыши.
Особенно отвратительны повадки мелких грызунов в крупных, дородных
женщинах.
Может, Рая, глупенькая проводница, и понравилась тем, что не взвизгивала,
не скулила, не раздирала ногтями мою спину? Лишь сжимала зубы до скрипа.
Когда схлынула первая волна ослепления, я стал Раю поглаживать, - без