"Светлана Ягупова. В лифте (Авт.сб. "Ладушкин и Кронос")" - читать интересную книгу автора

догадка: когда взгляд лишь скользил по льду, ничего нельзя было
разглядеть, кроме его необычной окраски, переливающейся всеми оттенками
фиолетового. Но стоило чуть зафиксировать зрение, как многометровая
ледяная толща начинала оживать, колыхаться, трескаться разломами глыб,
вздыматься, и оцепенелому взгляду открылась жуткая картина: вся планета
превращалась в кишащее месиво из безобразных чудищ, уродливых животных,
червяков и насекомых. И ни пяди свободного места, где можно без трепета
сесть, поразмышлять. Сделав пару оборотов вокруг этого ледяного ада, он
изменил угол полета и попал в истинный рай. Теплый розовый ветер понес его
над долинами, источающими аромат цветов и деревьев. Куда ни глянь - всюду
цветение. И от каждого листика, каждого цветка, будто от человека, исходят
флюиды мыслей и чувств. Разумные растения? Да, флора здесь обладала даром
мышления и чувствования. Психическая энергия, исходящая от нее,
образовывала в атмосфере особое поле доброжелательности, покоя. Пожалуй,
это поле было слишком умиротворяющим, спокойным, и Тыоню вскоре стало
клонить в сон. Он испугался - что если уснет и не проснется? Рванулся из
теплого убаюкивающего дурмана и очутился над Землей.
Это был сногсшибательный контраст: поле благодушия над Планетой Цветов
и бушующая страстями атмосфера Земли. От такого резкого перехода его будто
ударило обо что-то упругое и на миг почудилось, что потерял способность
проходить сквозь стекло и камень, огонь и воду. Он упал в песок и лежал до
тех пор, пока крылья не перестали дрожать. Любовь, зло, тревога,
блаженство, ненависть, муки, добро - сплетение самых разнообразных чувств
и состояний образовывали вокруг Земли тонкую, невидимую оболочку, которая
ежесекундно то наращивалась, то утончалась и чуть слышно звенела в такт
этой вибрации от притока и убыли все новых и новых эмоций, темные из
которых заметно отравляли пространство, оказывая отрицательное воздействие
не только на людей, но и на растения, животных, вызывая цепную реакцию
злобы, раздражения. И наоборот - каждое слово любви и доброжелательности
вносило свежую, бодрую струю и тем самым частично нейтрализовывало
создавшееся напряжение. И в этом бесконечном противоборстве темных и
светлых сил человек старался стать лучше, очищая свое сердце и мысли от
скверны, добывая свет из глубин собственной души.
Сравнивая людей с разумными аравами, которых он встретил в Радужной
Галактике, Тыоня пришел к выводу, что человек более интересен той свободой
внутреннего пространства, которая давала ему перспективу на
самоусовершенствование. Аравы могли менять телесную форму, мимикрируя под
любое животное и растение, умели материализовываться в любой точке
вселенной, обладали способностью наблюдать за развитием иных цивилизаций.
Однако ни одни арав не умел ни смеяться, ни плакать, ни сочувствовать, ни
надеяться. Земляне, обремененные грузом собственных эмоций, казалось,
страдали от этого груза, но Тыоня однажды представил, что будет, если
человеческое сердце вдруг окаменеет, и ему стало не по себе... Нет, Тыоня
не мог желать этого человечеству. Но ему очень хотелось, чтобы от людских
сердец все же побольше исходило света.
Всякий раз вблизи людей его тянуло на сумасбродство, которое - он знал!
- могло плохо кончиться.
Всей душою желал, чтобы случилось чудо и его невидимое тело, умеющее
проходить сквозь любую преграду, хоть на несколько минут могло задержаться
в объекте, именуемом человеком. Однажды это ему удалось. Он летел над