"Евгения Изюмова. Смех и грех ("Смех и грех" #01) " - читать интересную книгу автора

как любила Иоанна Хмелевская повторять - нельзя войти в одну реку дважды.
Вот и я стала как-то изменяться характером. Утром, глядя в зеркало,
подмигивала весело заспанной физиономии, которая таращилась на меня оттуда.
Так и вступала в новый день с улыбкой. Но главное, что ни день - все
какие-то приключения да несуразицы со мной происходят, точь-в-точь, как с
Иоанной.
Вот, к примеру, бегу к трамваю - всех, кто со мной бежал, возьмут, а
перед моим носом дверь захлопнется. Или в магазин зайду, очередь займу за
дефицитом, стою-стою, и как раз передо мной, согласно закону подлости,
дефицит закончится. Ну, что ты сделаешь тут?!
Но человек привыкает ко всему. Привыкла и я к подобным несуразицам,
воспринимала жизненные каверзы легко и весело, утешая себя: "Все равно
жизнь - как матрас, в полоску. Пройдет ведь когда-нибудь черная полоса, и
наступит белая".
Приближение очередной белой полосы я усмотрела в том, что
беспрепятственно купила путевки для себя и младшего сына в санаторий на
время его зимних каникул. Но, как оказалось потом, жестоко просчиталась,
потому что именно с санатория началась новая черная полоса без всякого
пробела.

Санаторий, где я оказалась в результате своей нервозности, понравился -
бежевое здание на берегу реки, закованной в лед, как и положено ей в зимнее
время. За рекой - лес, черный и мрачный, красивый даже в своей мрачности. Мы
каждое утро ходили туда на лыжах, и душа отдыхала в тишине. Днем бродили по
берегу реки, вдыхая морозный воздух, кружили по саду, который, как и
заречный лес, утопал в снегу. В сумерках отдыхающие собирались в холлах
возле телевизоров или в бильярдной, а когда бывали танцы, стекались в
большой красивый зал, где остро пахло паркетной мастикой, сияла люстра в
центре потолка, а на стенах светились мягким светом бра.
Правда, через неделю отдыхающие разделились на две группы - тех, кто
восседал в холлах, и тех, кто с нетерпением ожидал танцев. В первой группе
были в основном пожилые, они дважды в день, не уставая, смотрели "Дикую
Розу" и "Санта-Барбару". Один телесериал представлял южную часть Америки, а
другой - северную. Но суть их была одинакова - задурить нецивилизованным
русским голову, показать им красивую жизнь, чтобы они скопом бросились в
сладкий капитализм, где едят одни "Сникерсы" и "Марсы", где шоколад - не то,
что в России, он тает во рту, а не в руках. Но русских не возьмешь за понюх
табаку, русский дух крепок не только в сказках. И едва поднялся "железный
занавес", русский дух тут же потек во все стороны, да так одурманил Запад,
что лучшая немецкая водка носила русскую фамилию - "Распутин", а самая
крепкая водка - "Смирнов", и самый лучший турецкий шоколад назывался
"Аленка", а русская мафия - оказалась похлеще "Козы Ностры".
Во второй группе, которая вечерами торчала в танцевальном зале,
естественно, были дамы-одиночки, пребывавшие в полном соку и теле, и
овдовевшие, надо думать, на месяц мужчины. И сложилась у них очень даже
теплая компания.
Я же была сама по себе, отчасти потому, что не люблю досужих сплетен,
отчасти потому, что в голове вертелся сюжет очередного детектива, и я в нем,
как и в предыдущем, окончательно запуталась, не зная, как преступников
вывести на чистую воду, потому решила оставить их на свободе не пойманными.