"Андрей Измайлов. Весь из себя." - читать интересную книгу автора

бывшей женой. А больше ни в чем.
Самый лучший ребенок сидел в песочнице и строил замок. На песке. На
сыром!
Волну понятного и обычного умиления сразу накрыла нагонная волна
праведной свирепости. Ребенок сидит на сыром песке практически голой
попой, а эта в беседке хоть бы бровью повела! Ишь, "ротики закрыли на
замочки, ключики спрятали в карманчик!" Мареев подкрался сзади, "достал
ключик из карманчика и отомкнул ротик":
- Вы что, не видите! Ребенок сидит на сыром песке практически голой
попой!!!
Ревнительница замочного молчания встала и скомандовала, устремившись
взором в песочницу:
- Мареева! Ну-ка, встань, дрянь такая! Отвечай потом за тебя! И
отряхнись как следует!
Только после этого обернулась и повела бровью:
- Ваше какое дело?! Здесь территория детсада! Посторонним запрещено!
Вот так дети исчезают, и вся милиция найти не может! Днем с огнем!
- Я - отец Тани Мареевой! - звеняще сказал он. Придушил бы! Как
говорится, проделана большая работа. Бывшей женой Адой. Ведьмы всегда
найдут общий язык. Нашли. Примиренчество тут не пройдет. Надо стоять на
своем - жестко, занудно, громогласно. "Имею право - я отец! Не имеете
права - мой ребенок!" - Сегодня Я ее забираю! - поверх воспитательской
головы прокричал маняще-весело: - Танька-встанька! Бегом за "сменкой"!
Попробуй только кто-либо воспрепятствовать! Особенно сейчас, когда
Танька навстречу помчит со своим: "И-и-а-аи-и!!!"
Танька продолжала стоять в песочнице: недоумение и любопытство.
Никаких восторженных визгов.
- Гражданин! Мы детей раньше шести не выдаем! Тем более неизвестно
кому! У них сейчас прогулка! Не травмируйте детскую психику! Посторонним
запрещено!
Мареев посторонний?! Да он с этим мочалом и разговаривать не будет!
Присел на корточки и поманил пальцем:
- Та-анька! А кто прише-ол!
- Мареева!!! - голос воспитательницы вдруг стал диким, из ночного
кошмара. - Мареева!!! Беги за дядей Витей! Он там... там лестницу чинит!!!
Дети! Дети, все - в садик!!!
Кольнула досада - не может бабье без скандала напоказ. Но тут же
резануло и вспороло насквозь, Танька секунду наблюдала за его призывными
пальцами и - стрекача, раздавив замок на песке, с криком:
- Дядя Витя-а-а!!! Дядя Витя-а-а!!!
Гурьба ринулась за ней ревмя ревя. Сразу и вдруг.
Мареев так и остался на корточках. Пружины в ногах ослабели.
Невозможно встать.
Танька. Та-анька... Это уже сволочизм. Этого он Аде никогда... Прав
Гридасов! Он напишет, он добьется! Это уже сволочизм! Чтобы ТАК настроить
дочь! Чтобы так!.. Та-анька!
Он свалился с корточек от толчка. С размаху плюхнулся на собственную
сумку (Сырки! В глазури!). Воспитательница хватко держала его за плечо,
трясла и голосила:
- Люди-и!!! Кто-нибудь! На по-омощь!!! Витя-а!!! Ребенка хотел