"Рюрик Ивнев. Богема " - читать интересную книгу автора - Ну садись, садись, это для тебя.
Якулов с вежливостью, сквозь которую просачивалась особая кавказская учтивость, сказал: - Прошу вас, Рюрик. Мне ничего не оставалось, как опуститься в кресло. - Спину немного прямее, - попросил художник, - левую руку откиньте влево, а правую держите свободно. Больше от вас ничего не требуется, кроме некоторой неподвижности. Смотреть можете прямо, сквозь эти окна вдаль. Мариенгоф присел в стороне на табуретку и молчал. А мне казалось, если я сделаю какое-нибудь движение, он обязательно что-нибудь скажет. - Это будет портрет не в полном смысле этого слова, - сказал Якулов. - Времена Репина миновали, - вставил Мариенгоф. - Да, - подтвердил портретист, - это, собственно, художественная фотография. Древние мастера - я говорю о Леонардо - обращали внимание на внутренний мир человека. Рисуя одного, художник видит перед собой двух: явного и скрытого. Подлинный художник должен быть ясновидцем. Я вздрогнул: "Боже мой, а вдруг я окажусь хуже, чем считаю себя, когда он вытянет из меня черты, о которых я и не подозреваю": И тут только заметил, что, тихо и плавно работая, - Якулов кидает на меня проникающие в душу взгляды, одновременно продолжает беседу и перекидывается с Мариенгофом незначительными фразами. - Вы не устали? - спросил он неожиданно. Я страшно утомился от внутреннего напряжения, но ответил спокойно: - Нет, не устал. - Очень хорошо, - сказал Якулов и быстро начал бросать мазки на запечатлеть. Мне показалось, что он доволен работой. Я взглянул на Мариенгофа. Анатолий одобрительно улыбался. - Революция необходима народам, но художникам она необходима вдвойне, - проговорил Якулов. - До революции мы были скованы уставами и устоями, теперь и краски наши, кроме специфического запаха, приобрели запах свободы, это запах тающего снега и еще не распустившихся цветов. Да, краски и запахи связаны прочно, хотя никто не видит тех вервий, которые их скрепляют. - После небольшой паузы художник сказал: - Вот и все. Еще один сеанс - и закончим. Кажется, я вас сделал более настоящим, чем вы есть на самом деле. - Я это чувствовал, - воскликнул Мариенгоф, вставая с табуретки. Он хотел взглянуть на портрет, но художник не позволил. Сказал учтиво, но твердо: - Толя, потерпи один день. Я же вздохнул и подумал: "Еще пытка завтра, и я больше никогда не стану позировать, если бы даже воскрес Леонардо да Винчи". Осип Мандельштам Большую комнату бывшего барского особняка наспех переоборудовали для зрелищ и так называемых культурных мероприятий. Сейчас она служила залом для заседаний и прений, где проходили бурные споры различных литературных школ. На стенах развешаны плакаты, поражающие пестротой и нелепостью призывов и лозунгов: |
|
|