"Александр Архипович Ивин. Философия истории (Учебное пособие) " - читать интересную книгу автора

21

котором живет он сам" [1]. Историк действительно видит прошлое в
перспективе настоящего, и чем ближе рассматриваемые им события к
настоящему, тем больше опасность искаженного их видения. Но есть и другая
сторона дела. Человеческая история не является какой-то константой, она
меняется с течением времени. Она подобна реке, которая является очень
разной в своих истоках, в срединном течении и в своем устье. То, что стало
известным об истоках, было бы неосторожным распространять на реку в целом.
Выводы, сделанные на основе анализа древних и средневековых цивилизаций,
никогда не могут быть в сколько-нибудь полном объеме приложены к более
поздней истории. В частности, начиная с возникновения капитализма в
Западной Европе и распространения его на другие регионы, все более активно
идет процесс объединения человечества. Место локальных историй отдельных
обществ и государств постепенно занимает мировая история - история единого
человечества. Что можно сказать об этом процессе постепенного единения
человечества на основе изучения когда-то имевших место, локализованных в
своем пространстве и времени цивилизаций? В сущности, ничего. Другой,
идущий параллельно с развитием капитализма процесс - ослабление
религиозности. О нем также невозможно судить, опираясь лишь на данные,
относящиеся исключительно к умершим обществам. Анатомия человека есть в
известном смысле ключ к анатомии обезьяны. Новейшая история во многом
является ключом к пониманию событий предшествующей истории. В частности,
как будет показано далее, ни западноевропейский феодализм, ни древние
цивилизации не могут быть вполне поняты без анализа тех коллективистических
обществ, которые существовали в XX в. Бегство в далекое прошлое, на анализе
которого меньше сказывается искажающее влияние настоящего, только внешне
выглядит удачной тактикой исторического исследования.

1 Там же. С. 69.


Тойнби разбивает человеческую историю на локальные, почти не
взаимодействующие друг с другом цивилизации. Его цепи цивилизаций не меняют
существа дела, поскольку неясно, какие единство и преемственность они
подразумевают. Духовное, религиозное единство истории, постулируемое
Тойнби, является, если оно вообще существует, внешним, поскольку не
касается самих глубин социальной жизни. К тому же с характерным для
Новейшей истории падением религиозности исчезает даже призрак такого
единства. Как можно в таком случае говорить о едином человечестве и единой
человеческой истории? Ответ Тойнби на этот вопрос опять-таки определяется
его религиозной позицией: единство человечества возможно только в рамках
единения зем-


22

ного и небесного миров. "Гуманисты, - пишет он, - умышленно
концентрируют свое внимание и усилия на... подчинении человеческих дел
гуманистическому контролю. Однако ...единство человечества никогда не может