"Валентин Дмитриевич Иванов. Русь изначальная. Том третий. Исторический роман. Трилогия о начале Руси; №2.3." - читать интересную книгу автора

в Киев, принял великое княжение. Ныне же - кому отдать?
Хотел бы - никому. Нельзя так. Может быть, Всеволоду? Не будут его
слушаться. Заранее князь Ярослав рассадил сыновей по старшинству,
переделывать не будет. Иначе начнут ссориться, будут толкаться своими
дружинами. Надоедят людям, люди их прогонят, земли останутся разделенными,
начнут собираться, пока не установят старый порядок: старший наследует
старшему, по обычаю, свобода бывает только в обычае, а без свободы нет и
жизни, погибнет Русь, изотрут ее, ибо она без свободы истлеет изнутри.
Ярослав не приказал старшему своему Изяславу быть после отца единым
князем Руси, хотя мог при себе приказать, мог, собрав всех сыновей,
обязать по смерти его взять Изяслава как отца и связать их клятвами. Знал
он соблазны и не хотел обречь сыновей на клятвопреступление.
Заранее, еще не познав ощущения смерти, князь Ярослав утвердил
Изяслава в Киеве, Святослава - в Чернигове, Всеволода - в Переяславле,
Вячеслава - в Смоленске, Игоря - во Владимире-на-Волыни. Сделал так, чтобы
все они закрывали Русь с востока и юга от Степи. Новгород будет за Киевом,
Тмуторокань и земли к востоку от Днепра - за Черниговом, Ростовская земля,
Белоозеро и Приволжье - за Переяславлем. Уходя, изменять не хотел.


Митрополит упрекал старого князя:
- Нет силы в разделении. Установи закон о наследии Руси по примеру
других государств. Быть кесарем-царем старшему сыну, когда государь
умирает, не оставив распоряжения. Либо другому сыну, избранному отцом по
закону. Либо постороннего рода человеку, коего государь укажет, усыновит,
получа благословение Церкви. Не дели Русь. Не будет единогласия между
твоими сыновьями, хотя и повелел им слушаться старшего и в очередь
старшинства занимать киевский старший стол.
- Не будет, - согласился Ярослав. - Единогласие бывает лишь на
кладбищах между могильными камнями: не спорят они. Сыновья же мои живы, но
Русь я не делю. Как научить сыновей, чтобы Русь их держалась, не знаю. Не
знаешь и ты.
Замолчал, вспоминая, сколько раз сидел в лодьях, которые гребцы из
всей мочи гнали вверх по Днепру, Всегда спасался в добрый к нему Новгород.
И дивился терпенью людей, что не бросают его, неудачливого. Будто любимая
игрушка он. Не двумя тысячами гривен снятой подати купил же он их!..
Последние слова, видно, вслух произнес, так как митрополит
переспросил:
- О чем ты? Не понял я...
- Да все о том, все о том, - ответил Ярослав. - Жесткие вы, духовные
власти, на догме стоите. От жесткости до жестокости - звук один, буква
малая. Писец, не углядев, лишнюю букву напишет либо упустит. А мысль, а
смысл! Вам бы все законы писать, приказывать, требовать. Ваше ли дело?
Ваше дело учить, объяснять, добром убеждать, не законом.
- Церковь велит учить, убеждать. Она же велит приказывать и
наказывать.
- Какая Церковь? Христова?
- Да, Христова, - утвердил митрополит.
- Нет, - возразил Ярослав, - власть духовно-светская, в греческой
империи слитная. Не Христова церковь столько гнала, истребляла. Из-за