"Валентин Дмитриевич Иванов. Русь изначальная. Том первый. Исторический роман. Трилогия о начале Руси; №2.1." - читать интересную книгу автора

воду. Он знал, что здесь река неглубокая, но в каменистом дне есть
ямы-бочаги, там не поможет и трубка.
Несколько раз Ратибор глубоко вздохнул, приучая грудь. Потом, набрав
воздуха, погрузился. Камень побеждал стремленье воды выбросить тело
человека. От камышей в реку уходила иловатая, но твердая ракушечная
отмель. Начавшись пологой ступенью, подводный выступ круто обрывался
вглубь. Сопротивляясь усиливающемуся течению, пловец шел, закидывая
голову. Сквозь мутноватую толщу воды поверхность реки блестела, как липкая
пленка. Конец тростинки высунулся. Грудь давило. Ратибор сильно выдохнул
перегоревший воздух и глубоко вдохнул.
Река струилась, увлекала. Ратибор цеплялся ногами за дно. Смотреть он
мог только вверх, чтобы конец тростинки не поднялся слишком высоко или не
ушел под воду. Понемногу тело привыкало - ведь он повторял не однажды
проделанную воинскую игру. Разрезая течение левым плечом, Ратибор и шел и
плыл в быстрой Роси.
Вдруг - он едва успел остановить вдох - камень увлек его в донную
яму. Здесь вода была совсем холодной и казалась совсем неподвижной.
Ратибор, присев, сильно оттолкнулся в сторону левого берега. Самое главное
- не терять направленья. В реке путь указывало само течение. В донной яме
он мог заблудиться. Не чувствуя боли, Ратибор скользил по слизистым
скалам. Взлетал, опускался. Еще усилие и еще. Скорее бы!
Прыжок - и теплая вода, схватив, потащила пловца. Только самый конец
тростниковой трубки встал над водой. Ратибор сумел продуть длинное горло и
вдохнуть свежего воздуха.
Начинало мелеть. Надвигалась тень крутого, поросшего ивой берега.
Кусты нависали над водой. Весенняя Рось топила их и, отходя, оставляла в
развилках ветвей былки травы, ломаный камыш и грязь, принесенные из
верховых пойм и займищ.
Рядом так сильно плеснуло, будто человек прыгнул в воду. Ратибор
остановился. Нет, это хищный шереспер гнался за плоским и жирным лещом,
широко расходились круги на воде. У самого берега, в прозрачной,
затененной воде, неподвижно стояла против течения щука, держась
незаметными движениями сильных перьев. И вдруг исчезла, как от заклятья.
Ей на смену появился острорылый осетр. На этой рыбине от жабер до
хвостового пера мог улечься взрослый мужчина. Из Роси никто не в силах
выбрать рыбу, с озер и болот - водяную птицу, из лесов и из степи - зверя,
из дупел - медовых бортей. Даже ленивый будет сыт в богатой земле
россичей.
Под пологом ивняка Ратибор незаметно выполз на берег и, поднявшись на
кручу, выпрямился во весь рост.
Здесь, на чистом от деревьев месте, стоял врытый в землю безыменный
бог, былая надежда и хранитель неведомого россичам древнего племени. Был
он громаден, в три человеческих роста. Вырубленный из твердого росского
песчаника, тощий, со сросшимися ногами, бог сложил на вислом брюхе руки и
безглазо смотрел на восток.
Мертвый бог... Но по обычаю Ратибор обошел исполина, избегая
наступить па длинную тень. Недостойно россича взять чужое, нельзя поднять
потерянную или забытую кем-то вещь. Бесчестно позавидовать силе, ловкости
или уменью другого. И дурное дело - потревожить сонный покой пусть и
чужого, пусть никому не нужного бога забытых племен.