"Егор Иванов (Игорь Елисеевич Синицын). Честь и долг (Трилогия "Вместе с Россией", Книга 3)" - читать интересную книгу автора

верстах от Киева в год смерти Столыпина проходили маневры. Их хотели
показать государю. Сухомлинов предложил ограничиться наступлением, начав его
с 5-6 верст, чтобы оставить больше времени для парадов и торжеств.
Командующий округом Иванов, настроенный и горячо поддержанный Алексеевым,
заявил на это министру: "Ваше высокопревосходительство, пока я командую
войсками округа, я не допущу спектаклей вместо маневров..."
Соколов хотел узнать у Базарова, близко наблюдавшего Михаила
Васильевича, не испортила ли власть Алексеева. Ему было тем более интересно
составить для себя подробную характеристику генерал-адъютанта, правой руки
царя на войне, что он помнил недавнюю историю с перехваченным письмом,
рассказанную ему Батюшиным, из которой явно вытекало участие Алексеева в
заговоре против царя и возможность возведения его в военные диктаторы
России...
В ответ на свой деликатный вопрос он услышал настоящий панегирик
Михаилу Васильевичу.
- Когда на пасху государь неожиданно принес и вручил Алексееву погоны и
аксельбанты генерал-адъютанта, старик был страшно растроган, хотя и ворчал в
ответ на поздравление: "Не подхожу я! Не подхожу..." - рассказывал Базаров.
- Но это был единственный случай в формулярном списке генерала,
свидетельствующий, что у него появилась "рука" на самом верху, - пошутил
полковник и продолжал: - Если в помещении штаба ты встретишь седого
коренастого генерала, быстро и озабоченно проходящего мимо, но приветливо и
добро улыбающегося тебе, - знай, что это Алексеев.
Если ты в рабочей комнате увидишь генерала, который без фанаберии и
самодовольства выслушивает офицера, - знай, что это Алексеев.
Если ты встретишь генерала в Ставке, у которого удивительная память,
ясность и простота мысли, - это Михаил Васильевич. Он все время работает
неутомимо, выполняя и свою работу, и работу верховного и даже
генерал-квартирмейстера, который без него был бы полным нулем...
Он обладает природными военными способностями, быстро ест, мало спит и
почти непрерывно трудится, как пчелка, в своем незатейливом кабинете, где,
не торопясь, вникая во все детали, слушает доклады, изучает обстановку и
работает над докладом верховному...
Соколов внимательно слушал эти излияния и все хотел невинным вопросом
натолкнуть Павла Александровича на более реалистические оценки. Словно
подслушав его мысли и доказав тем самым, что существует возможность передачи
мозговой энергии на расстоянии, Базаров понизил голос и продолжал уже без
энтузиазма:
- Одного я не могу взять в толк - почему Михаил Васильевич не настроен
на победы... По секрету тебе скажу, друг милый, что однажды мне выпал
задушевный разговор с Алексеевым в присутствии Пустовойтенко... Сидел я
тогда у Михаила Саввича в кабинете запоздно, вспоминали довоенную жизнь,
потом - неизвестно отчего - революцию 1905 года. Вдруг вошел Алексеев в
накинутой на плечи шинели, показал рукой, чтоб сели, и просил продолжить
беседу. Сказал, что его кабинет выстудили, когда он гулял, а пока протопят -
хотел бы побыть у нас.
"О чем речь?" - поинтересовался наштаверх. Ответили, что поминали
старые, распрекрасные довоенные времена.
"Да, нынешние - совсем невеселые", - печально сказал Алексеев. Тут черт
меня дернул, и я бухнул генерал-адъютанту: "А будущие лучше ли?"