"Егор Иванов (Игорь Елисеевич Синицын). Честь и долг (Трилогия "Вместе с Россией", Книга 3)" - читать интересную книгу автора

Дождь, начавшийся в Петрограде, продолжался и в Могилеве. К десяти
часам вечера, несколько продрогнув, Соколов вернулся в тепло дома
губернского управления. Пустовойтенко так и не пришел после затянувшегося
обеда и, возможно, кинематографа, который он, как выяснилось, очень любил.
Алексей заглянул в кабинет Базарова. Павел Александрович уютно расположился
за блестящим медным самоваром и обрадовался случаю разделить вечернюю
трапезу со старым другом. Денщик мгновенно принес еще один прибор.
Базарову очень хотелось услышать из уст самого Алексея рассказ о его
приключениях после того момента, когда он в Берлине в июле 1914-го вручил
ему паспорт "Ланга". Соколову пришлось по возможности удовлетворить
любопытство коллеги. Тем более что Павел Александрович ведал теперь вместе
со Скалоном и Стаховичем 5-е делопроизводство, а это - вооруженные силы
Германии, Австро-Венгрии и Турции, здесь же собирались сведения о ходе
военных действий на Балканском и Средиземноморском театрах.
Дежурный штаб-офицер явно не был перегружен обязанностями. Из
аппаратной заходили раза два с дешифрованными телеграммами на имя Алексеева,
которые Базаров аккуратно собирал в папку для доклада, да один раз их
прервали, принеся на подпись полковнику шифровку в Петроград.
Самовар поблескивал в лучах электрической лампы, стаканы полнились
ароматным чаем, разные закуски на столе свидетельствовали о богатом
ассортименте Могилевских гастрономических лавок.
Вспомнили кого и куда из сослуживцев по довоенному Генеральному штабу
разбросала судьба за эти годы. Естественно, посудачили о ближайшем
начальстве.
Замкнутый Базаров на глазах оттаивал, Алексей чувствовал его
возраставшую симпатию и позволил себе открыться в некоторых суждениях,
могущих быть принятыми за крамолу. Но и Павел Александрович без оглядки
ответил ему тем же. Многое накипело и у него на душе.
Словно по молчаливому уговору, оба не касались личности верховного
главнокомандующего, однако резко осуждали никчемность и гнилость
установленного самодержавного порядка. В их разговоре не было ничего
необычного - не только в интеллигентской или промышленно-купеческой среде
критиковались особенно в последний, 1916 год бездарность и старческий маразм
царской администрации и высших военных. Даже в офицерской касте, традиционно
далекой от политики, непечатно бранили двор, правительство, интендантов,
тупых стратегов и подлых союзников.
На общем мрачном фоне Соколову довольно светлым представлялся авторитет
начальника штаба, фактического верховного начальника действующей армии
генерала Алексеева. Он служил когда-то под его началом в Киевском военном
округе и знал, разумеется, что генерал от инфантерии, генерал-адъютант свиты
его величества Михаил Васильевич Алексеев родился в ноябре 1857 года в
трудовой небогатой семье, окончил Тверскую гимназию и Московское юнкерское
училище, откуда был выпущен в пехотный полк. Что он получил боевое крещение
в Турецкой кампании, а затем 11 лет служил в строю, окончил Академию
Генерального штаба, снова служил в строю и вернулся в академию профессором.
В японскую войну Алексеев показал свои способности, будучи
генерал-квартирмейстером 3-й Маньчжурской армии...
Соколов помнил, как в его бытность начальником разведки штаба Киевского
военного округа командовал этим штабом Алексеев, как однажды столкнулись
мнения военного министра Сухомлинова и генерала Алексеева, когда в 40