"Борис Иванов. Ночь длинна и тиха, пастырь режет овец" - читать интересную книгу автора

"отличие массовой культуры от авангардизма". Нужно сказать, что Коля принял
пожилую пару за коллекционеров живописи старого толка и поэтому не преминул
указать на то, что работы Корзухина находятся в собраниях всех значительных
коллекционеров страны.
Что касается матери художника, то она слушала Колю с большим
одобрением, чем муж, ибо понимала: непонятное может быть полезным. Но больше
всего ее интересовала Алена. При каждой возможности она обращалась к ней с
любезностью, усвоенной в форме лести и мнимого уважения. Отец Корзухина со
злостью наблюдал за хитростями жены.
Настала очередь говорить Алене. Она отставила свое вязанье и заговорила
о том, какой их сын замечательный человек и художник. Свекрови ничего не
оставалось, кроме как продолжать удивляться и восхищаться, что скоро ее
утомило. Она кокетливо сказала, что у нее в детстве тоже были художественные
способности, - учителя говорили. Ее супруг промычал что-то вроде "заткнись"
и гневно объявил, что они не могут больше здесь оставаться. А когда с женой
оказались на лестнице, подвел итог: "Дура!".

9

Студента больше всех коснулись эти домашние перемены. Алена сразу
отметила Колю среди знакомых Мастера. Только ему дверь была открыта
по-прежнему в любой час. Маленький, в черном свитере, он приходил как на
службу: секретарь, биограф и друг дома. Только с Колей Алена не
придерживалась светских тонкостей, он был ее личный союзник в невидимой
борьбе с богемой, распущенной и непредсказуемой, - и миром авторитетов
нового искусства. Он пунктуально выполнял все ее просьбы: являлся с
портфелем, набитым нужными книгами, наборами красок, не отказывался сбегать
в магазин и последить на кухне за обедом. Это Коля помог Алене
отремонтировать комнату и достать старинные вещички, без которых, Алене
казалось, невозможно придать дому подобающий стиль. Только Коле разрешалось
по-прежнему высказывать о работах Мастера критические суждения. Теперь он
писал о Корзухине статью, и каждый отрывок прочитывал Алене. Он сопровождал
ее в кино или в компанию, если Мастер решил остаться дома. Когда они
вечерами вполголоса обсуждали последние сплетни или рассматривали
репродукции, которые Коля принес, можно было подумать, что Корзухин тут ни
при чем, - он где-то там, со своим энциклопедическим словарем и кистями.
Об отношениях Студента с Аленой высказывали разные предположения, но
Коля был слишком горд и независим, чтобы как-то отвечать на них. Именно в
этот период он был признан теоретиком нового искусства, и среда хотя и
злословила, гордилась им. Возможно, Коле как раз недоставало до появления
Алены оправданной роли в доме Корзухина; Алена помогла ему эту роль обрести,
и вечные сомнения в своем положении "при Учителе", задевающие самолюбие,
больше его не беспокоили. Мастер может пребывать там, на другом конце
Вселенной, ему, может быть, нет дела, что он значит для других, но: выбор
сделан, ты на том же корабле, что Мастер, и пробуй сам разгадать, что лежит
за горизонтом.
Корзухин начал новую серию рисунков. Корзухин, как всегда, молчал.
Композиции стали двойными. Что-то происходило в сознании Мастера. Коля
перечел Достоевского и пролистал каталоги, выискивал аналогии у других
художников. Казалось, это был только прием: под прямым углом падает на